Достойны ли мы отцов и дедов

Сергеев Станислав Сергеевич

Штангу вытащили через портал совсем чуть-чуть, чтоб не засветиться и при этом иметь возможность осмотреть окружающую обстановку. Там как раз была ночь, и, включив дорогой инфракрасный прожектор, работа светодиодов которого не фиксировалась обычным человеческим глазом, сумели рассмотреть заснеженное летное поле, стоящий наш самолет и трех часовых, которые, несмотря на холод, прохаживались невдалеке. Судя по форме и оружию, это были пиндосовские вояки времен Второй мировой войны, и их присутствие явно не понравилось Судоплатову, который стоял рядом и так же, как и я, наблюдал на экране монитора картинку, передаваемую роботизированной камерой.

Вдалеке на фоне ночного неба просматривался горный массив, на окраине аэродрома стояли два вместительных ангара, подсвеченных фонарями, чуть дальше расположились двухэтажный дом и башня управления полетами.

Пространственно-временной маяк явно находился в самолете нетронутым, а вот судьба и местоположение нашей группы были пока неизвестны, поэтому пришлось немного повозиться и задействовать систему поиска.

Перед отправкой каждому из членов группы в обувь вмонтировали небольшие запросные маячки, по которым с расстояния в километр можно было определить местоположение объекта. Через пять минут я уже знал, что трое находятся в одном из ангаров, один в небольшом двухэтажном доме на краю летного поля, а маяк Дегтярева вообще не отвечал на запрашивающий сигнал. Пилоты самолета, сотрудники специального авиаотряда НКВД СССР, скорее всего, были с остальными членами группы.

Вообще полученная картина наводила на неприятные размышления: когда разделяют командира группы и ее членов, это говорит о многом, поэтому надо срочно принимать какое-то решение.

— Павел Анатольевич, не знаю, как вы, а мы будем действовать.

— Как вы себе это представляете?

— Это ж Аляска, места не сильно заселенные, поэтому попытаемся по-тихому освободить наших, и заодно поспрашиваем, с чего к нам такое внимание.

То, что американцы — союзники, никого в этой комнате не смущало, мы прекрасно знали, какие они "союзники", и с ними церемониться никто не собирался. С молчаливого согласия Судоплатова я начал раздавать указания.

— Павел Анатольевич, срочно снимайте с фронта одну из вертолетных групп. При очередном сеансе их нужно перевести в бункер и быть готовыми действовать в другом полушарии.

Судоплатов, чуть скривившись, не стал возражать, прекрасно понимая, что мобильность и ударная мощь нам в данный момент понадобится как никогда.

Дальше пришлось действовать быстро, жестко, без всяких мук совести. Одетые в зимние камуфляжи трое бойцов, вооруженных немецкими пистолетами с глушителями, повыпрыгивали через портал на ту сторону и быстро ликвидировали часовых, которых, быстро обвязав веревками, утянули через портал в наше время, заодно собрав лопатками снег, пропитавшийся кровью. Утром уже никто не найдет никаких следов…

Самолет был затемнен, поэтому наши действия остались незамеченными еще четырьмя часовыми, охраняющими аэродром. Несколько штурмовых групп, вооруженных бесшумным оружием и приборами ночного видения, рассредоточились по полю и стали блокировать ангары, здание и башню управления полетами. Тихие хлопки снайперских винтовок ВСС — и вместо американцев уже наши люди, в мундирах американской армии, пошитых в специальном ателье НКВД в Москве, заняли места часовых на случай смены постов или визита каких-нибудь нежданных посетителей.

Время работы портала уже подошло к критической точке, поэтому и я, и Судоплатов, экипировавшись соответствующим образом, перешли на аэродром, где задержали группу Дегтярева, в сопровождении более двух десятков бойцов, в срочном порядке собранных

для проведения спецоперации.

Мы остановились возле самолета, руководя операцией. По сигналу одна из групп забралась в башню управления полетами и тихо пристрелила двух дежурных и прихватила американского сержанта, который зашел погреться и послушать музыку из радиоприемника. Практически синхронно действовали другие группы, и тут начались сюрпризы: в одном из ангаров стояли армейский грузовик и джип, на которых, видимо, на аэродром приехали солдаты, и большая часть прибывших там же обосновалась даже с некоторым комфортом. Врывающиеся в освещенное тусклыми лампами помещение боевики в грязно-белых маскировочных костюмах вызвали недоумение, и разомлевшие от безделья янки не успели оказать никакого сопротивления.

Короткие очереди, искаженные глушителями, напоминающие громкое кашлянье, вскрики, топот, звук падающих тел и щелчки пуль по металлической обшивке ангара. Все закончилось быстро, и в наушнике радиостанции я услышал доклад:

— Феникс, это Бычок.

Санька не то чтобы закатил истерику, но довел до меня, что очень обидится, если он пропустит возможность накостылять пиндосам по жесткому сценарию. Зачем мешать человеку исполнять мечту?

— На связи.

— Второй ангар чист.

— Результат?

— Остывают восемь. Взято два "языка" и трое гражданских. У нас порядок.

— Заложники?

— Норма. Часть группы и наши летуны.

— Понял. Работайте по плану.

Домик, в котором держали еще одного нашего человека, был блокирован, все окна под прицелом держали снайпера, и, убедившись, что нет опасности, мы с Судоплатовым подошли ближе к месту событий и через бинокли стали рассматривали дом. Занавесок тут и не предполагалось, поэтому через окно было прекрасно видно, как в густых клубах сигарного дыма привязанного к стулу человека пытаются допрашивать двое в гражданских костюмах и один звероподобный негр-монстр в форме сержанта морской пехоты. Видимо, допрашивали достаточно интенсивно, и наш боец, один из людей Дегтярева еще по группе спецназа ВМСУ, еле поднимал окровавленную голову и что-то пытался сказать разбитыми губами.

Рядом с входом в дом притаились бойцы во главе с Санькой, сжимающим в руках автомат с глушителем. Тихим шепотом он спросил:

— Феникс, что делать?

— Белоснежку на тушенку, вот этих двоих живьем, поспрашиваем их, остальных, если получится живьем, то берите. Нет, так зачищайте.

— Понял.

Наши перемещения на улице не остались незамеченными, и в комнату влетело еще тело в военной форме и что-то начало вякать, показывая в сторону окна. Поняв, что случилось, я закричал в микрофон:

— Работаем, засветились!

Щелк. Стекло звякнуло, и доносчик реально стал бездыханным телом с дыркой во лбу и упал на пол, как кукла. Щелк. Черный сержант-мордоворот, быстро среагировавший на опасность, все же получил пулю в плечо и исчез из поля зрения. Кто-то дюже умный додумался стулом сбить лампочку, мешая нашим снайперам целиться. Но это они так думали, а вот тепловизоры и приборы ночного видения не давали ушлым ребятишкам шансов. Негр уже с большим пистолетом в руке поднялся и попытался стать возле двери. Щелк. Опять получив пулю, он уже окончательно и бесповоротно исчез из поля зрения. Тут же стекло не просто щелкнуло от попадания пули, а зазвенело и разбилось от удара светошумовой гранаты, которая, покатившись по полу, ярко вспыхнула и оглушила всех в комнате.