Достойны ли мы отцов и дедов
Шрифт:
Похоже, его проняло. Он пробовал кричать, угрожать. Но я молчал и запретил Борисычу отвечать. В это время я связался с Базой, которая отслеживала место выхода в эфир радиопередатчика. Оказывается, Ильяс находится в окрестностях города, в районе университета. Также была получена уточненная информация, что один из наблюдателей находится в районе водохранилища и держит на контроле объездную трассу, по которой мы бы могли подтянуться в сторону университета.
Я вызвал Саньку.
— На связи.
— Бычок, на трассе есть узкое место, между водохранилищем и ставком, для минирования. Пока я Ильясу
— А заложники?
— Вали тот транспорт, который утром вышел в сторону города. Машину поисковиков Борисыча так и не нашли, значит, скорее, заложники там. Эти ж бандюки жадные, не будут они машину выбрасывать. Если мы зажмем их, лапки быстро поднимут. Постарайся бронетранспортер сильно не повреждать, чтоб восстановить можно было.
— Понял. Работаю. Жадный ты, командир.
— Не жадный, а хозяйственный.
Часа вполне хватило, чтобы наш бронетранспортер обходными путями выдвинулся ближе к университету, но не попал в поле зрения возможных наблюдателей. Группа Борисыча разместилась на объездной дороге и ждала нашего сигнала.
Пока было время, Миронов с Воропаевым на джипе выехала в сторону университета для поиска и нейтрализации наблюдателя, прихватив видеокамеру с тепловизором.
Недалеко от дороги, в остатках леса, Миронов с трудом, но рассмотрел замаскированный внедорожник, который очень удачно был расположен: незаметный с дороги, но при этом великолепно контролирующий все подступы к университету со стороны объездной дороги. Просто так к ним не подберешься, а работать снайперу недалеко, но очень громко получится, да и сама по себе ядерная зима с сильными ветрами, пылью и плохой видимостью не позволяла качественно работать снайперам на больших дистанциях.
— Кукушка-два, на связь.
— На связи.
— Ты сможешь к ним незаметно подобраться поближе?
— Нет, не получится, только через лес.
— Вас понял. Держите цели под контролем. Если начнется стрельба, гасите всех.
Борисыч услышал наш разговор и вопросительно глянул на меня.
— Переговорю с Ильясом, перенесу встречу на завтра, и когда он будет возвращаться в свой бункер, завалим всех.
— А заложники?
— Они, скорее всего, будут в своей машине под контролем боевиков. Или их уже давно нет в живых.
Видимо, мой ответ Борисычу не понравился.
— Я вижу, тебе больше хочется завалить Ильяса и добраться до его бункера.
— Есть такое дело, но и заложников освободим. Он же считает себя хозяином положения. Пусть так думает. Посмотрим, может, и поторгуемся.
— Понятно, все равно другого выхода нет. Ну смотри, Серега, я на тебя надеюсь. Ты обещаешь, что все будет нормально?
— Борисыч, это война, и тут никто ничего не может обещать. И если мы будем все делать как раньше, освобождение заложников, переговоры, то мы проиграем. Тут нужно бить наотмашь, так, чтоб все кровью умылись и знали, что ни тебя, ни меня лучше не трогать.
Юра только вздохнул и ссутулился. Его можно понять. Он всегда был ответственным человеком, а тут такой груз за чужие жизни.
— Феникс, это Кукушка-два.
— На связи.
— Есть возможность подобраться ближе.
— Как?
— По руслу
— Понял. Иди один. Зяблик, на связь.
— На связи.
— Будь готов выдвинуться вперед и в случае чего прикрыть Кукушку.
— Вас понял.
— Работайте. Конец связи.
Но время подходит к концу, скоро снова выходить на связь и разговаривать. За пять минут до установленного срока вышел на связь Миронов и доложил, что он в непосредственной близости от боевиков в лесу. Один сидит в джипе за рулем, а второй сидит у дороги с гранатометом. Хотя нет, еще один на заднем сиденье. Он тоже вылез из машины.
— Работай пистолетом с глушителем. Но желательно водилу взять живьем. Он нам еще понадобится.
— Вас понял.
Все, время. Беру в руки тангенту радиостанции и отжимаю клавишу микрофона.
— Ильяс, дорогой, ты меня слышишь? Это друг Борисыча.
Тот отозвался сразу, видимо, был на нервах и ждал моего вызова.
— Слушай, вояка, а ты свои силы не переоцениваешь?
— Да нет, как раз все реально вижу. Да и твои бойцы как-то не впечатлили. Хотя мне тут Борисыч заманчивое предложение сделал, я могу с тобой поторговаться. Что ты хочешь, чтоб отпустить заложников? Смотри не дери цену, а то ведь я могу Борисычу отказать и устроить охоту на тебя. И многие мне помогут, уж очень сильно ты всех тут достал.
— Даже так, интересно, что такой шакал мог тебе предложить? Свою дочку?
— Ильяс, это тебя не касается. Ты дело говори. Твои условия. Про бэтээр и не думай, это боевой трофей. Тем более превратили вы его в свинарник на колесах, мои люди долго его потом вычищали.
— Так не получится, ты оскорбил меня. Такое не прощают.
— И не такое прощают ради бизнеса. Твоя цена, и не зарывайся. Мое терпение на исходе.
— Мое тоже. Что ты можешь мне предложить?
— А все что угодно. Оружие с консервации, боеприпасы, горючее, продукты долгого хранения. Мое предложение: десять немецких винтовок, к каждой по сто патронов, пять тонн дизеля и пятьдесят банок тушенки.
— Этого мало.
Опа. Торгаш проснулся.
— Ильяс, это последняя цена. Мы не на базаре. Ответ сейчас. И подтверждение, что заложники живы. Если они мертвы, то я тебя даже у твоих дружков в Турции достану. У нас для таких случаев парочка бомбардировщиков осталась со спецбоеприпасами для бункеров. Хочешь, бойца пришлю, он твой бункерок лазером подсветит.
— Ты блефуешь.
— Ага, и оружие с глубокой консервации, и спецназ, который твоих боевиков положил — это типа я все придумал. Короче, завтра в это же время я жду ответа. И сейчас мне надо подтверждение, что заложники живы. Иначе никаких договоренностей не будет, только полная зачистка без вариантов.
Пауза длилась. Ультиматум, который я ему поставил, был неслабым.
— Я подумаю. Завтра поговорим.
— А заложники?
— Через пять минут будут.
— Хорошо, жду.
Через пять минут один из заложников действительно что-то проблеял в эфире. В итоге Ильяс стал собираться обратно, чтоб обсудить и обдумать мое предложение.
А я в срочном порядке связался с Базой, они должны отследить, когда на связь выйдет наблюдатель, возле которого затаился Миронов.
— Феникс, это База.