Достучаться до Небес
Шрифт:
Толпа, притихшая и слушающая эти “переговоры”, грохнула хохотом и вернулась к закупкам. Немчура страдала, но подпрыгивать не перестала. Хотя не такие уж и убытки… В общем, чёрт их немецкое нутро знает — как-то уж совсем раздухарились.
— Вы продаёте свои поделки! — завопил один из немцев.
— Продаю, — подтвердил я.
И КАГи переделанные были, да почти всё продаваемое так или иначе доводилось мной до ума. А часть — вообще делал с нуля, но не пригодится, как выяснилось сейчас.
— Господа! — заверещал всё тот же
Уж не знаю, на что рассчитывал немчура. Но чтоб чего-то добиться, надо было это кричать СНАЧАЛА. Потому что не успел я ему ответить, как из толпы раздался ехидный голос:
— НеСТа у Свинобоя нет. И, значит, эту непроверенную технику вы скупать по полуторной цене собрались, — просто сочился сарказмом голос. — Нам и самим пригодится! — подытожил он, поддержанный гулом толпы.
А немцы сгрудились вокруг крикуна нестовского. Что делали — толком не разглядеть, но судя по резким движениям выражали коллективное неудовольствие. Необдуманным заявлением, с занесением в личное тело.
В общем — настроение мне немчуры подняли напоследок. А то “орднунг” и прочие неприличные херы.
Барахло наше раскупилось, жоп принесло немало, ну и направились с этими жопами к Шнипперсону. Выгребли все жетоны, оставили Солнышко. Пугать и требовать не стали, да и глупо. Ну а если мы в человеке так ошиблись, что он рвачом-жадюгой окажется… Да и чёрт с ним. Со временем, из Нитронска, раздадим. Землю — колхозам, заводы — профсоюзам. Рвачам — по пейсам. Ну не Срулю, конечно, не Срулю. Какой он рвач? Он Сруль. Наш, родной, почти советский!
Перекусили напоследок, да и направились к Хариусу, сытые и довольные. Я задумался напоследок — не осталось ли в Сталедаре дел каких, и даже у Светки полюбопытствовал на тему — не подзабыл ли я что.
— Ну, с Дылдой нашим ты прощаться вряд ли хочешь, — рассудительно ответила Светка, обозначив нашим “внутренним” прозвищем хозяина лодочной мастерской Поликарпыча.
— Он уже “попрощался”, — хмыкнул я. — Толкался у рядов, руки свои длинновязые заламывал, торговаться пытался, — хмыкнул я.
— Вот жадина, — хихикнула Света. — Мы же за гроши продавали.
— Но не бесплатно! — важно ответил я. — А ведь и приплатить стоило! — похихикали, Светка ещё подумала.
— Никто в голову не приходит, Жора. Разве что Носик сносным человеком оказался, но…
— Именно, что “но”. Нечего бедолаге на нервы действовать нашими с тобой персонами. Нормальный участковый, пусть служит, — подытожил я.
На этом мы и решили, что в общем дела сделали: посмотрели на Сталедар от пристани, прощаясь, по сути. Ну, без особых сожалений, но и с некоторой ностальгией, всё-таки.
И тут за спинами раздалась буквально артиллерийская канонада. Бейго к земле припал, скалясь и рыча, мы оружие выхватили… И тут же опустили.
— Ледоход, — констатировала Света. — Символично вышло.
—
— Я, Жора, передам твоё недовольство в небесную погодную канцелярию при первой же возможности, — съехидствовала Светка.
— Вот и передай. При возможности, — хмыкнул я.
Забрались мы на Хариус, да и завалились отдыхать. И отдыхали три дня, до самого отплытия. Нам не помешает, да и делать толком нечего было. А мы уже чёрт знает сколько времени не то, что без санаторного отпуска, а без выходных!
Глава 4. Боцманский загиб
В общем, отплыл Хариус без каких-то торжественных речей и проводов. Печора от льда практически освободилась, ну и об отплытии мы узнали только по бодрому матерку Петровича и покачиванию судна. Выбрались, конечно: интересно всё же. Посмотрели на исчезающей Сталедар, ну и вообще окрестностями полюбовались. Я было активировал электрозрение, и зашипел, чудом не матом.
— Ты чего, Жора? — удивилась Светка, да и Бейго тявкнул вопросительно.
— Да ничего страшного, просто электромагнитные поля вокруг нас в страшном напряжении. Практически ослепили: так-то и нестрашно, но не ожидал, — ответил я.
— Понятно, — кивнула Света.
— Интересно, — уже всерьёз заинтересовался я, — А что это у них тут такое?
— Так давай спросим, — пожала плечами подруга.
Прикинули мы и решили у Петровича просветиться. Он хоть и матерщинник, но в корабельной машинерии разбирается. Должность у него такая.
— Это, б…дь, е…учие проекторы ЭМ-поля, — любезно сообщил нам старший техник. — Мощности реактора жрут — пи…дец сколько!
— А зачем они тогда? — озадачился я.
— Ты мудак, Верхазов? — поинтересовался Петрович.
— От мудака слышу! — возмутился я. — Ты, Петрович, в край охренел! Ну материшься — ладно, чёрт с тобой. Но на вопрос отвечай, сволочь некультурная!
— Справедливо, бл…дь, — признал Петрович. — Эта х…йня распугивает большую часть е..учей живности. Сейчас она нам нах…й не сдалась — в Печоре особо опасных нам х…есосов нет. Но проверить, бл…дь, надо. Может, поправить что. Да и пусть не опасные, но просто ху…есосы тут водятся.
— Так мы просто доплывём без столкновений с фауной? — озадачилась Света.
— Х…й тебе!
— Так, Петрович, — нахмурился я.
— За…бали! Его х..й — тебе! — обратился он к Светке, тыкая пальцем в меня.
— Ты, Петрович, отвали от нашей личной жизни, — буркнул я под Светкины кивки. — Сами разберёмся: что, чей, кому и куда! И ответь по-человечески… ну хоть по-петровичевски, — смерил я ругателя взглядом.
— Точно за…бали, — вздохнул техник. — Так: большая часть е…учих х..есосов в реке, из тех, о которых мы знаем, от ЭМ-поля съё…ывают и не приближаются. Доступно?