Доступна и беззащитна
Шрифт:
— О, это большая честь для меня! — Кирилл первым протянул руку. — Я видел ваше выступление на Генассамблее ООН, получил огромное удовольствие!
— Рад слышать. А вы случайно не родственник господина Кохановского из Госдумы?
— Я его сын.
Пока мужчины обменивались крепкими рукопожатиями и вежливыми уверениями во взаимном уважении, я ёжилась от холода. Юрий Георгиевич снял пиджак и заботливо укутал мои плечи. Этот жест не остался незамеченным. Дипломат
— Пойдёмте завтракать, — пригласил он.
В то время, как Кирилл и Молчанов переодевались, а Юрий Георгиевич обсуждал с Хосе меню предстоящего завтрака, я отправилась в туалет. Заперлась, на всякий случай отошла в дальний угол и набрала Василия Ивановича.
— Ласточка моя, — тут же откликнулся он, — что случилось?
Он знал, что я никогда не звонила с работы без повода.
— Я встретила Кирилла Кохановского! Прямо тут, в Дюнах! — зашептала я. — Он очень удивился, что я жива, и собирался звонить Степану, чтобы разобраться.
— Ох, как неудачно получилось! — заволновался Василий Иванович. — Как же так-то? И что теперь будет?
— Надеюсь, что ничего не будет! Я сказала Кириллу, что это целиком моя выдумка. Я не хотела с ним встречаться и уговорила Степана соврать, что утонула в Карелии. Таким образом, Степан и… тот опасный человек останутся вне подозрений. Во всей этой мистификации буду виновата я одна.
— Это хорошее решение, Анечка, — поддержал Василий Иванович. — Очень профессиональное и зрелое.
— Вы только Степана предупредите! Прямо сейчас, пока Кирилл ему не позвонил. Пусть он всё валит на меня, всё что угодно, только не рассказывает о том человеке, который ему угрожал.
— Понял. Сделаю. Береги себя.
Я выдохнула и сделала глоток холодной воды из-под крана. Пора идти к столу, пока кто-нибудь не заинтересовался, чем я так долго занимаюсь в туалете. Я распахнула дверь, сделала шаг и оказалась в объятиях Молчанова. Он внёс меня в туалет, прижал к стене и сказал:
— Кажется, пришло время кое-что прояснить.
21. Недополученная прибыль
Его тело обжигало даже сквозь одежду, а кафельная стена холодила спину. Я подёргалась, пытаясь вырваться, но Молчанов крепко меня держал. Он склонился к моему уху и спросил с явным интересом и почти беззлобно:
— Зачем ты наврала Кириллу?
Чтобы тебя выгородить, дурак! Спасти вашу крепкую мужскую дружбу.
— Отпустите меня, — прошептала я. — Кто-нибудь может войти, и у меня появятся лишние проблемы.
— У тебя и так проблем выше крыши. Зачем ты наврала, что сама придумала про несчастный случай? Почему не сказала, что тебя заставили
Я подумала, что ему ответить. В голове крутились какие-то версии, но я заупрямилась. Не хотелось больше лгать. Но и правду говорить не хотелось.
— Не скажу.
Он подышал мне на щёку, хмыкнул и медленно отжался от стены. В его стальных глазах плясали черти:
— Ладно, можешь не говорить. Я и так знаю.
Он совершенно непристойным жестом расстегнул ширинку и засунул в неё руку. Испуганная, шокированная, беспомощная, я вжалась в кафель и выдавила жалкое:
— Нет… Пожалуйста, не надо…
— Что «не надо»?
Он повернулся к унитазу и принялся мочиться. Поняв, что никто меня не удерживает, я рванулась к выходу. Увидела мельком в зеркале своё красное лицо с безумными глазами, дрожащие губы и остановилась. Нужно умыться. Нельзя в таком виде выходить в зал.
Струя звонко ударяла в унитаз, брюки были приспущены, и я второй раз за день увидела надпись «шведский тигр, шведский тигр, шведский тигр». Интересно, сколько шведских тигров помещается на его бёдрах? Я перевела взгляд на своё лицо: губы дрожать перестали, краснота постепенно превращалась в приятный румянец.
— За что вы меня ненавидите, Павел Петрович? — спросила я зеркало.
Он застегнулся и подошёл к раковине помыть руки. Я отодвинулась в сторону, пропуская его к крану.
— Я не ненавижу тебя, — ответил он, нажимая на диспенсер.
— Но я же чувствую.
Молчанов в зеркале поднял на меня глаза:
— Ты ошибаешься. У меня нет к тебе никаких чувств: ни ненависти, ни презрения, ничего такого. Ты просто случайная помеха, которую нужно убрать с пути.
— С пути Кирилла?
— Да.
Он энергично намыливал руки — как хирург перед операцией. Кольца на безымянном пальце не было, но я и раньше никогда его не видела. Наверное, не носит.
— Но почему вы за него решаете? Зачем вмешиваетесь? Он взрослый человек, сам разберётся.
— Наши с Кириллом отношения — не твоё дело.
— А я знаю, — вырвалось у меня. — Вы не хотите, чтобы он трахал меня и представлял вашу жену.
— Мою жену? — изумился Молчанов.
— Леночку, — пояснила я, — вашу жену.
Пусть опровергнет, если я не права.
Он взял из корзинки свёрнутое полотенце, встряхнул и принялся вытирать руки. Сказал спокойно: