Доступная женщина
Шрифт:
Ладно, «говорливая», или нет – внешне она весьма… Привлекательна. Для него.
Осмотрев ещё раз кандидатку на проведение его «курса оздоровительного секса», и найдя, что видимых изъянов ни в фигуре, ни в лице нет, он нажал зелёную кнопку. Лицо девушки за окном вроде чуть изменилось – она вроде, даже улыбается!
Да нет – какой, к чертям, улыбается – она рыдает взахлёб! Слёзы текут буквально ручьями по бледным щекам, но она даже не пытается закрыть лицо руками, или как-то спрятать или хотя бы отвернуть это самое лицо от него!
Запрещено, что ли, тут низшим
Его покоробило – словно когтистая лапа прошлась по сердцу.
Но… Передумать?
Он, сжав челюсти так, что заскрипели зубы, двинулся к ближайшему лифту, кинул взгляд на план корпусов, и поехал назад, к Приёмному Холлу.
Работа в Холле кипела вовсю: теперь клерки сидели за пятнадцатью стойками, а клиенты в огромном помещении буквально роились – прямо как мухи, слетевшиеся на…
Оформлением Контрактов на длительные сроки занимался специальный Отдел и явно опытный клерк – к нему Михаила проводил секьюрити.
Комната офиса оказалась небольшой и уютной. Клерк – пожилым и, то ли – усталым, то ли – больным. Он поминутно снимал старомодные очки и протирал запотевающие стёкла. Однако лишних вопросов почти не задавал – все только по делу.
– На две недели? Хорошо. Самовывоз? Отлично. Дополнительные пожелания? Нет? Хорошо. Будьте добры, подпишите здесь. И здесь. Вашу кредитку, пожалуйста.
Всё оформление не заняло и трех минут.
– Фирма «Дусеев, Забытов и Ко» желает вам приятного времяпрепровождения!
До Корпуса «А» Михаил добрался за ещё пять минут. Из них четыре ушло на поход до «Шкоды», и минута – на собственно езду за угол.
Вход в огромные двери прикрывали полотнища толстой полиэтиленовой плёнки – словно входишь в продуктовый или товарный оптовый склад… Впрочем, почему – вроде?
Сразу за плёнкой его ждал ещё один секьюрити с настолько короткой стрижкой, что сквозь ежик волос проглядывал череп:
– Михаил Геннадьевич? Прошу сюда. – похоже, ждали именно его. Звонок по телефону? Вряд ли – тут везде видеокамеры, а в ухе парня – микрофончик.
Они прошли небольшим коридором, и открыли дверь с пометкой маркером на входной пластиковой табличке: «Д-5/14.05.2134. Михаил Геннадьевич… №…» – дальше шёл его номер кредитки, а ниже – номер и имя выбранной им женщины. Секьюрити попросил:
– Будьте добры, убедитесь, что это именно то, что вы заказывали!
Надо же – «то», а не «та»!.. Михаил посмотрел через проём вглубь комнаты. Кивнул, бросив взгляд на парня.
Вошёл.
Да, это именно «то», что он заказывал.
Девушка теперь смотрела на него без особого выражения – похоже, опасалась выказывать любые эмоции к клиенту под наблюдением «работодателей». Михаил оказался приятно удивлён: без стекла и при хорошем освещении она выглядела куда моложе и симпатичней, чем он представлял. Секьюрити, державшийся чуть сзади, произнёс:
– Госпожа Наталья Кудинова. Вы поступаете на две недели в распоряжения Михаила Геннадьевича. Обычный контракт. Самовывоз. Прошу вас проследовать за клиентом.
Девушка встала, двинулась к выходу,
Впрочем – вспомним аннотацию: нареканий не было. Значит, ей хромота «работать» не мешает. Ну, стало быть, не помешает и ему. Хотя…
Он предпочёл бы не хромую.
Догнал Наталию он уже за шелестящими полосами, перекрывавшими вход в склад.
Девушка спокойно шла к его машине, даже не оглядываясь. Ну правильно: других машин поблизости и не было!
Обогнув её, остановившуюся возле передней правой двери, он отпер замок:
– Здравствуйте, Наталья. Я – Михаил Геннадьевич. Можно просто – Михаил. Где предпочитаете ехать – спереди, или сзади? – наконец он услышал её голос, тихий и словно лишённый эмоций:
– Сзади, если можно.
Он открыл перед ней заднюю дверь:
– Прошу.
Девушка положила полупустую по виду сумку с личными вещами в дальний конец сиденья. Сама села точно посередине. Странно. Почему – посередине? Бьют их там, что ли?! Или в стены вмонтированы электроды? И почему вещей так мало? Запрещено обзаводиться собственностью? Только косметика и нижнее бельё? Или вообще – одно бельё?..
Он захлопнул дверь, забрался на своё место, завёл мотор.
Пока не выехал со стоянки, старался не отвлекаться: не то, чтобы движение на территории было уж очень интенсивным, хотя машин на полосах заметно прибавилось. Но вот подъезды-выезды могли бы быть и попроще…
На девушку он бросил взгляд в зеркальце только когда они оказались на хайвэе.
Наталия грызла ногти. Когда вдруг сообразила, что он видит её, резко отдёрнула руку от лица.
Плохо. Уже одно это говорит о неких комплексах, явно не подобающих полноправному члену Единого Общества. Что-то при её воспитании во всех этих Интернатах, похоже, упустили… Ну и чёрт с ним – это к счастью, не его проблема! Его цель – кормить, поить, и…
Использовать.
Почему же словно кошки скребут на душе?! И… Неуютно!
Нет, к такому надо привыкнуть.
Чтобы как-то прервать повисшее тягостное молчание, нарушаемое только негромкой эстрадной песней из проигрывателя, да рёвом мощного мотора, он спросил:
– Тебе и правда – двадцать два года?
На простой, вроде, вопрос она ответила не сразу. И словно бы преодолевая какую-то преграду:
– Да.
– И давно ты… здесь, в Этернотеке?
– Три года. Вы же читали мою Аннотацию.
– Читал. Но мне хотелось спросить у тебя. Самой. Или ты… Предпочитаешь больше молчать?
Впервые на её лице что-то мелькнуло с момента выезда из Этернотеки. Усмешка? Злость? Нет, судя по ответу, самоирония:
– Нет, молчать – я уже намолчалась, самой тошно. Пожалуйста, говорите со мной, если не… трудно – иначе я опять начну грызть ногти.
– А они… Пытаются отучить тебя от этой привычки?
– Да. Но пока я всё равно… Э-э, бесполезно – я с детства постоянно что-то тянула в рот. Соску сосала до двух лет – помню, как меня лупили нянечки…