Дотянуться до небес
Шрифт:
«Спокойнее, Катарина…» – успокаивала себя девушка, когда до приближающегося врага оставалось чуть меньше тридцати метров. – «Успокой свой разум и нанеси удар» – в момент, когда до врага оставалось приблизительная дистанция в три меча, из-за спины, с грохотом и диким лошадиным ржанием, вынырнула неизвестно откуда взявшаяся армия.
Кони, сталкиваясь с Кентавриями, отлетали в стороны. Подрубая копыта своим четырёхногим западным противницам, Ламийские всадницы вклинивались в их ряды, делая тех неподвижными и уязвимыми. Настоящая каша и кровавая мешанина из людей, Тиргир, грифонов и Кентаврий
Вот, четырёхногая полулошадь-получеловек, одну за другой нанизав как на вертел двух Ламийских всадниц замертво падает от пробившего ей грудь копя. В следующий момент, метнувшая копьё Змея, лишь чудом укрывшись от ударов двух других вражеских воительниц, пятится назад, но внезапно плюхнувшийся с небес грифон, по случайности, своими лапами погребает под собою всех троих. Птица, не зная, кого ей атаковать, злобно хватает одну из понравившихся ей крупных зверолюдок клювом, а после, располовинив огромной лапой, проглатывает за два захода. Облизнувшись, взгляд твари падает на Катарину, но не успев сделать и шага в её сторону, как огромное копьё Скорпиона, пройдя сквозь глаз, а следом и мягкий череп грифона, устремляется вперед.
Тварь падает, опомнившаяся Катарина, не теряя времени, вскакивает на крыло пернатого, а следом, резким взмахом клинка, рассекает горе наездницу напополам. Тяжелый удар обрушивается ей на спину. Подавшись вперед и утопая в мягких перьях птицы, женщина, перекатом, уклоняется от другого удара. Коварная зверолюдка, решившая со спины избавиться от Катарины, успела только удивленно взмахнуть своими длинными ресницами, перед тем, как меч воительницы пронзил её сердце. Оттолкнув ногой в сторону обмякшее и заваливающееся на неё мёртвое тело, девушка вновь была вынуждена уклоняться.
Зоря, не сумевшая бросить на произвол судьбы своего императора, вывела десять тысяч по левую сторону ворот, дабы спасти правителю жизнь. Её пять тысяч лучниц, расположившихся на стене, одна за одной, без команд, приказов и задержек, посылали свои стрелы в сторону врага, которому, казалось бы, не было конца. Чёрная лавина из людских тел и лиц нескончаемым потоком двигалась в сторону Западных ворот.
С наслаждением прорубаясь в первых рядах авангарда, Абадахида, в состоянии эйфории, упивалась собственной силой и безнаказанностью, с которой она сейчас могла отнимать чужие жизни. Война – для неё было лучшим, что смогли за всю свою историю придумать люди. Их кровь, страдания и смерти придавали её ослабшей от утреннего ладана тёмной душе силы и могущество.
Ослабленная чёрными дымами, она была вынуждена отделиться от двух бесполезных женщин, одна из которых при всём являлась паладином, к счастью для Абадахиды, таким же «падшим» паладином, как и когда-то была она. Будь Питта по-прежнему так же верна этой проклятой Богине и своей вере, давно бы уже обнаружила, что душа её подруги в руках демонического отродья, а так, пусть пожинает плоды.
Орудуя двумя короткими клинками, словно смертоносными веерами, Демонесса медленно и постепенно продвигалась к вратам. Она уже порядком успела подпривыкнуть к современному миру, и уже, спустя столь недолгое путешествие с этими низшими существами,
Вооруженная щитом и мечом, она, разбрасывая зверолюдок, как соломенные тюки сена, двигалась в её сторону.
«Это интересно…» – облизнувшись подумала Абадаихда, предвкушая битву с сильным врагом.
Подобно зверю, на четырех лапах преодолев больше пятнадцати метров в два прыжка, Демонесса оказалась возле Катарины.
Один из её клинков неожиданно для воительницы, высекая искры, скользнул по панцирю в области живота, второй же, который девушка видела, пришелся на деревянный щит.
Заглянув в исказившиеся скверные глаза, Катарина, на пределе своих возможностей сдерживавшая это существо, злобно произнесла: – Ты ещё что такое…
Стоило воительнице лишь договорить, как мощный удар рукой, ломая в щепки щит, а вместе с ним и кости не столь прочного сосуда, обрушился на воительницу. Едва устояв на ногах, Катарина, под градом нечеловеческой силы ударов, стала пятиться назад.
– Умри, умри, умри, паладин! – переходя на невидимую человеческому глазу скорость, кричала тварь, вынуждая Катарину прибегнуть к стилю Богини меча.
Намеревавшаяся своим последним ударом покончить с женщиной, Абадахида, удивленно и с трудом, едва смогла уберечь свою шею от прошедшего всего в сантиметре клинка.
– И не надейся, Абадахидово отродье! – Вызвав своей репликой неподдельный смех со стороны противника, произнесла Катарина.
– Сильные… – переходя на демонический уровень атак, протянула Абадахида. – Какие же люди стали сильные. – «За время, покуда я спала» – хотела сказать демонесса, но сильный пинок в грудь не дал ей договорить.
Перемешавшийся с ядами ладан, ещё чувствовавшийся в крови Демонессы, сдерживая все её силы, тот постепенно испарялся, позволяя той с каждой атакой наращивать свой темп. Питаясь страхами, болью и ненавистью умиравших вокруг её людей, впервые за долгие столетия заточения она могла почувствовать себя счастливой.
– Ещё не всё! – выходя на свой придел, взревела Катарина, пытаясь безуспешно достать свою непобедимую оппонентку.
Лезвие вновь прошло мимо, будто играясь с лучшей имперской стражницей. В очередной раз уклонилась брюнетка, не забыв своим маленьким кинжалом оставить на лице девушки очередной порез.
– Грёбаная Западная сука, почему ты просто не закончишь это! – В очередной раз бросаясь в атаку, взревела Катарина, понимая, что сил у неё осталось максимум на три удара.
Играясь, парировав первую атаку сильным пинком, оставившим на стальном нагруднике вмятину, Абадахида опустила Катарину лицом в грязь.
– Почему спрашиваешь… – Глумясь, повторила за женщиной она.
– Да потому, что я могу! – Устав от собственного спектакля, произнесла она в тот момент, когда в её поле зрения попал некто удивительный.