Дотянуться до звезд

Райс Луанн

— И никогда не устану переживать за нее, — сказал он. — То же касается и тебя. Такова наша участь.

— Но кардиограмма… — попыталась возразить она.

Ладони Алана сжимали ее плечи. Он хотел бы прижаться к ней и поцеловать ее. В подобные мгновения он понимал, что был слишком эмоционально пристрастен для врача Джулии, что ему давно следовало передать ее кому-нибудь, не столь близкому к семье. Но он не мог. Он никогда не бросил бы ее или Диану. Он прокашлялся.

— На ней ничего толком не ясно, — сказал он. —

Пока что мы в полном неведении. Нет ни хорошего, ни плохого и никаких четких проявлений. Мы в переходной зоне вроде лимба, впрочем, для Джулии это вполне обычное явление. Давай успокоимся, примем то, что у нас есть, и станем наслаждаться каждой секундой ее близости. Каждую минуту…

— Она мне необходима, — сказала Диана.

— Я знаю, — ответил он.

— Я даже не осознавала насколько она мне нужна, пока мы не пришли сюда, — сказала она. — Пока у меня не появились мысли о том, что однажды я потеряю ее.

— И ты думаешь об этом здесь? — спросил Алан. У него сжалось сердце. Он всегда считал себя защитником Джулии и светочем надежды для Дианы. Он всегда пытался помочь. Когда Джулии бывало совсем плохо, он отдавал ей все свое время — отменял приемы, пропускал конференции, не ходил на свидания — чтобы по первому же зову поспешить на выручку.

— Да, — шмыгнув носом, сказала Диана. — Тут мы узнаем новости. Что бы там ни было, именно здесь мы выслушиваем это.

— Но ведь было и что-то хорошее, — сказал Алан, поглаживая ее спину и стараясь не паниковать в надежде на то, что она увидит его в другом свете. Неужели он был предвестником неотвратимости судьбы? Неужели, глядя на него, она видела только самое жуткое из того, что могло произойти с Джулией? — Даже много хорошего. В жизни Джулии было столько радости, и все благодаря тебе. — Прозвучали ли эти слова с ноткой отчаяния, будто он хотел переубедить ее?

— Раньше меня спрашивали, — сказала Диана, — почему я решила оставить ее. Узнав о ее состоянии после тестирования, я могла бы легко и просто избавиться от нее… Мне пришлось выбирать между ней и мужем.

Алан весь напрягся. Обнимая Диану, он представил себе образ далекого моря и своего брата, не имевшего ни малейшего представления о том, что тут происходит.

— Они спрашивали у меня такие вещи, — сказала Диана. — Ты понимаешь?

— Порой люди не ведают, что творят, — сказал Алан.

— Это не потому, что я вся из себя такая хорошая, — сказала Диана, — или благородная. Я никогда не была храброй, хотя люди всегда думали наоборот. Я была трусихой! Я очень боялась…

— О чем ты? — спросил Алан.

— Родить дочь, — сказала Диана. — Я мечтала о ней днями и ночами. Я так боялась, что у меня не будет другого шанса. В детстве я любила играть с куклами. Я часами не выпускала их из рук и просила маму купить мне настоящие детские пеленки и одежку. Отец мастерил для них колыбельки. У меня был игрушечный домик…

—

Который построил Эммет? — спросил Алан. Он уже слышал эту историю.

— Да, — ответила Диана. — Он был просто очарователен, и я утащила его в свою комнату. Там были ящички для растений и настоящий дверной звонок, подключенный к батарейке. Я все время играла в нем. Он сделал его по образу одного из хоторнских домов — моего самого любимого. И я воображала, что, когда вырасту, у меня будет свой малыш. И я припеваючи заживу в таком же доме.

— И у тебя действительно родился малыш, — сказал Алан.

— Джулия, — отойдя от Алана, сказала Диана. Желая привлечь ее обратно, он вытянул руки, но она отвернулась к своей дочурке. Она что-то говорила, но, чтобы ее услышать, ему пришлось придвинуться ближе, настолько тихим был ее голос. — Нельзя выбирать собственных детей. Если бы у меня не было Джулии, то кто дал бы мне гарантию, что я рожу еще одного? Джулия принадлежит мне.

— Диана… — сказал Алан.

Но Диана не слышала его. Она взяла Джулию на руки и крепко прижала к себе.

— Она принадлежит мне, а я ей. Но не упоминай лимб, Алан. Не смей говорить, что мы в лимбе.

— Хорошо.

— Лимб — это место, куда попадают дети, которым заказана дорога в рай. Оно не для Джулии.

— Конечно, нет. Для таких людей, как Джулия, были созданы небеса, — сказал Алан.

— Я люблю тебя, — укачивая Джулию, сказала Диана. Огромные глаза ребенка скользили по лицу матери.

Она подняла ручонки, прикоснувшись пальчиками к губам и подбородку Дианы.

— Я тоже, — сказал Алан, шагнув к племяннице и положив ладони ей на плечи. Джулия повернула голову и одарила его широчайшей улыбкой. Диана все укачивала ее. Она думала, что Алан обращался только к Джулии. Она не понимала, что его слова предназначались им обеим.

— Я хочу свозить ее куда-нибудь, — сказала Диана.

— Например? — спросил Алан.

— В путешествие. Чтобы она поглядела на мир хотя бы краешком глаза. Мы можем себе это позволить?

— Ну, — сказал Алан, внутренне поморщившись от мысли о том, что Диана пусть и ненадолго, но уедет. — Если будете останавливаться неподалеку от городов с хорошими больницами. На всякий случай. Уже есть конкретные наметки?

— Точно уж не в «Дисней Уорлд», — сказала Диана, поглаживая ладошку дочери. — Туда, где красиво, — это так сказать общий план.

За высокими окнами его офиса на солнце переливался Хоторн. В гавани кипела жизнь, и непрерывно сновали рыбацкие катера и траулеры, спортивные яхты. Береговую линию обрамляли большие белые дома, и Алан гадал, какой же из них послужил источником вдохновения для отца Дианы. Из мечтательного состояния его выдернула Марта. Из динамика раздался ее голос, сообщивший, что звонила Беттина Гори и просила его встретить ее не дома, а прямо у дверей театра.