Доверчивость ягнят
Шрифт:
И брызги с холодного камня стекают Слезами до срока потерянной веры.
И непонимание нам предрекают, Большие ошибки, плохие примеры.
Но ветер надежды всё снова и снова
Кидает на скалы солёные воды,
И мы понимаем, что это основа
Великого таинства нашей природы.
А горы стоят тяжело и солидно
И не понимают волнения моря. «Какие-то волны, которых не видно, Нам пятки щекочут, рыдая от горя.
Всё
– «Мы тоже могли бы
Помчаться за ветром надежды
вприпрыжку».
Сказали, как милость волнам оказали.
Как будто пророки стоят и пророчат.
А волны поныне своими слезами
Гранитные глыбы всё точат и точат.
* * *
Трелью весенней возрадовал душу нам птах малогрудый,
Песню любви возносящий
в просторные веси и дали,
Ласковым пеньем зовущий подругу
в гнездо на сиденье:
«О, легкокрылое счастье моё!
О, заря неземная!
Где ты, звучанья бескрайней
вселенной высокая нота? Жду тебя, жду, прилетай, оживи меня пёрышком страсти». Слушали люди, вздыхая и радуясь
жизни вседневной.
Значит от счастья чужого и нам отломилось немного.
* * *
Читаю современников твоих,
Писавших о тебе друг другу. Ты будто рог с вином пустил по кругу, Всех допьяна собою напоив.
Они сошлись за праздничным столом Из ценной абиссинской древесины. Какие женщины, какие там мужчины, И сколько их, собравшихся, числом!
Цари, вельможи, графы и князья Спешат наперебой сказать друг дружке:
«Какой же сукин сын был этот Пушкин». А вот какой ты, знаю только я.
А на столе лежат твои дела, Стихи, грехи, страдания, причуды. На сотню жизней хватит этой груды, Что одному тебе судьба дала.
Здесь дивный блеск
великолепных строк,
И славы шум, и кринолинов шорох,
И лица кредиторов, о которых
Ты даже на одре забыть не смог.
Ах, Пушкин! Как же я тебя люблю! По мне не скажут –
сукин сын Овечкин, –
Но чёрные извивы Чёрной речки
И для моей души свились в петлю.
* * *
Забавный мальчишка с кудрявой головкой
Идёт по Захарову; Будущий гений.
Идёт, улыбаясь, и ножкою ловко
Сшибает цветки с придорожных
Он рад несказанно,что вскорости сможет
Удрать от занудной захаровской бабки, Что в лоно судьбы ему счастье положит Лицейских чудес вороха и охапки.
– Ну что же ты, дядька? Поедем скорее!
Летим же в объятья друзей моих новых!
Под благословенные кущи лицея
На дыбу науки подняться готовых! –
Он вдруг посерьёзнел и остановился, Как будто открыл незнакомую дверцу, В себя заглянул и себе удивился:
«А как же Захарово, милое сердцу?»
На юбилей любимой библиотеки
Развитие любого человека Поддерживают прочно три кита. Храм Божий, школа и библиотека – Вот наши заповедные места.
Освоить эти три земные кущи, Разумный человече, поспеши. И ты увидишь свет, тебя зовущий На путь преображения души.
Постой у стеллажей библиотеки
И вдруг пойми, что это для тебя Трудов, талантов, слёз и знаний реки Текут, твоё сознанье теребя.
И окунись в зовущие потоки,
И, может быть, тебя за этот труд
Известных книг чарующие строки В духовные собратья возведут.
И чувство благодарное лелея,
Поэт ты, не поэт, ложись костьми
И напиши стихи для юбилея,
И всех сотрудниц нежно обними.
* * *
Сторона моя родная,
Высота и ширь земная.
Ты от края и до края Расцветаешь, Русь Святая.
По твоим лугам высоким,
По твоим лесам богатым
Родники, земные соки, Нас поят, как дарят златом.
На ветрах твоих напевных Вырастал народ великий.
На его мужах и девах Красоты небесной лики.
Мать родная, Русь Святая,
Я любви своей не скрою,
И от сладкой неги тая,
Прикоснусь к тебе душою.
* * *
Отзвенели ручьи по ложбинкам цветущей долины.
Отшумели высокими кронами чудо-леса.
Откричал в синеве улетающий
клин журавлиный.
Лишь безмолвная вечность
осталась стоять на часах.
Не обнимет за талию ветер подружки берёзы, Не зароется в локонах веток у всех на глазах,
Не прольются от счастья весенние сладкие слёзы,
Лишь безмолвная вечность осталась стоять на часах.
Не потрогает маму за нос
любопытный ребёнок, Не увидит счастливую от умиленья в слезах, Понарошку сердитую с ворохом мокрых пелёнок.