Доверься, он твой
Шрифт:
– Ско-оро. Как только пропишут твое лекарство.
– «Пропишут»? – повторила Катерина слово, которое никогда не сочеталось с ее препаратом. Но в нем что-то было, довольно точное. А что, без прописки нет ни человека, ни лекарства.
– Ну, зарегистрируют, – уточнил брат. – Ты получишь все премии мира и купишь...
– Если я буду гонять за твоими приятелями в Шереметьево, дорогой мой братец, то не дождешься.
– Приятелями? – Федор вскинул брови. Они были неожиданного русого цвета. Как у матери. – Скажешь тоже. – Он вздохнул. – В общем, Катерина, если ты
– Бери такси и сам поезжай. Денег дам, но с возвратом, – предупредила Катерина.
– За деньгами я бы к тебе не пришел.
– Уже хорошо, – фыркнула она.
– Понимаешь, я должен подготовить аквариум для карантинных рыбок, а я не успел.
– Ага, кофеи распивал со своей подругой.
– Зеленые чаи, – ухмыльнулся Федор, улыбаясь во весь рот.
– Не важно, – бросила она. – Что, так серьезно? – с беспокойством спросила она. На самом деле, если Федора уволят из зоопарка, что с ним делать до армии? – Ладно, говори. Когда, кого, с чем.
– Понимаешь, вообще-то эти рыбки не для самого зоопарка, – мялся Федор.
– А для кого?
– Ну сначала они посидят на карантине у нас...
– Ага, левые рыбки для кого-то?
– Ну... В общем, Катер, мне позвонили, попросили. Ну да, мои клиенты. Обещали заплатить. Мне, сама знаешь, нужны деньги на голландца...
Она усмехнулась. Про голландскую рыбью особь она слышала сто раз.
– Ладно, не вникаю, – сказала она. – Это твои дела. – Она откинулась на спинку кресла и потянулась. – Съезжу, так и быть. Откуда везут?
– Из Венесуэлы. Но мужик летит из Гаваны, это Куба.
Она усмехнулась:
– Слышали.
Она заметила, как меняется лицо Федора, расслабляется, расправляется, когда он произносит заморские названия. Странно, Федор – наполовину якут, но страсть к морям и дальним странам откуда? Если вспомнить все рассуждения матери о национальном характере, который всегда пробьется сквозь любую толщу, то следовало задуматься: а что в нем от якута? Черные волосы – вовсе не показатель. Как и круглое лицо, которое у Федора не плоское. А темперамент? Он может взвиться из-за пустяка и качаться на люстре.
Но что бы ни было причиной, такое лицо брата, как сейчас, ей нравилось. Оно светилось. Ей надоело видеть его хмуро сведенные брови в последнее время. Катерина слишком хорошо знала Федора, чтобы догадаться: его что-то мучит.
Она собиралась поговорить с ним, но не было сил и времени.
Люди, которые живут вместе много лет, чувствуют друг друга без слов. Катерина не ошибалась: Федор хотел сказать ей о карте дяди Миши, которую показал соседу. Но всякий раз, не желая ссоры, а она неминуемо произойдет, потому что он нарушил запрет не Катерины, а самого дяди Миши, он молчал. Говорил себе: «Да что такого? Показал и показал». Хотя жадность во взгляде Виктора Николаевича насторожила.
– Итак, – сказала Катерина, – номер рейса, время прилета...
Федор быстро ответил на все вопросы и кинулся в двери. Готовить аквариум.
Брат еще в школе начал зарабатывать мытьем аквариумов. Его научили в зоопарке, куда устроили знакомые.
Катерина помимо своей воли знала почти все, что знал Федор. Стоило ему что-то выяснить о любимом предмете, он тотчас сообщал ей. Не важно, что она делала в этот момент – мыла посуду или сидела за компьютером. Он с ходу начинал:
– Думаешь, когда люди начали держать рыбок в аквариуме? В древности, на Востоке. Самыми первыми стали золотые рыбки, цветные карпы кои. А потом...
– Да знаю-знаю, – отмахивалась сестра. Но Федор не мог остановиться.
– Ты послушай, что я тебе скажу. Про это не все знают.
– А мне обязательно, да? – Она морщилась. – Мне эти новые знания уже некуда кла-асть, – стонала она. Но видимо, для подростка поделиться тем, что узнал, так же важно, как для мужчины, по-настоящему взрослого, что-то оставить при себе, не рассказывать, чтобы не волновать женщину. Об этом Катерине еще только предстояло узнать и оценить. А сейчас...
– По канонам древней восточной мудрости, – не унимался Федор, – в твой дом придет удача, если у тебя живут золотые рыбки. А еще – деньги...
– Ага, это значит, самое настоящее счастье, – усмехалась она, глядя в блестящие глаза брата. – Это все? – Она уже приготовилась снова уставиться в экран компьютера, но услышала:
– Да что ты! Как это все? А если рыбка погибнет, тебе известно, что это означает и что надо делать?
– Ох! – стонала Катерина. – Говори скорее, мне некогда!
– Это означает, – спокойно продолжал Федор, – что все гадости и неприятности, которые угрожали хозяину, она забрала с собой. Поэтому ее надо мысленно поблагодарить, а вместо нее выпустить в аквариум новую.
– Интересный поворот, – искренне удивилась Катерина. – Не знала. – Голова Федора гордо дернулась вверх.
Самолет должен прилететь в девять вечера, но Катерина решила проверить по Интернету, нет ли задержки рейса. Гавана не ближний свет.
Она похвалила себя за предусмотрительность: рейс задерживается. Что тоже хорошо – можно поехать домой и переодеться. Во что-то летнее. Глядя на загорелое лицо Федора, на его зеленую, цвета летней травы футболку, кроссовки на босу ногу, которые торчали из-под летних холщовых брюк, она подумала, что появляться ночью в аэропорту в дневном строгом костюме не слишком к месту. К тому же не сидеть же ей до часу ночи в лаборатории.
Катерина поехала домой. Она испытывала странное возбуждение. Не беспокойство, а ожидание чего-то. Перемен?
Может быть, думала она, стоя под душем.
А в чем она встретит перемены? Она вышла из ванной, запах цветущей поляны от геля для душа выплыл вместе с ней. Он кружил голову, отвлекая от повседневного. Она открыла шкаф, оглядела вещи. Что ж, в эту душную летнюю ночь она наденет зеленоватые брючки-капри и желтый топ. А каков вырез! Почти декольте.
Катерина усмехнулась. В самый раз, ответила она самой себе.