Доверься, он твой

Копейко Вера Васильевна

– Ну погоди...

– Ты не волк, а я не заяц...

Дмитрий Сергеевич Микульцев застонал.

Эпилог

– Ну как? Все хорошо? – спросил Вадим.

– Лучше, чем когда-нибудь, – ответила Катерина.

– Видишь, все, что мы делаем вместе, получается.

– Гм... – неопределенно произнесла Катерина, но глаза, которые не отрывались от Вадима, говорили без слов.

Она потянулась к нему, он как будто знал, что произойдет именно это, вытянул свои руки

и крепко обнял ее. Ее руки взмахнули в воздухе, потом сплелись вокруг шеи.

– Все прекрасно, – бормотала она. – Ты... Ты... Ох, Вадим... Никогда не думала, что я...

– Тихо, тихо. – Вадим гладил ее по голове, а она замерла. Он засмеялся: – Тихо, осторожный суслик.

– Кто? – Она хотела вырваться из объятий.

– Сиди там. У меня на груди безопасно, – смеялся он. – Когда-то я читал книжку об охотниках, удивился. Маленькие суслики – ты слышала про таких зверьков – очень осторожны. За ними надо долго наблюдать, подкрадываться, чтобы они стали твоей добычей. – Он говорил, чувствовал, как от горячего смеха сотрясается его грудь.

– А сейчас я доверчивый суслик, – засмеялась она, голос ее напомнил глухое буханье соседки Вадима через стенку – бразильского мастиффа Бусинды.

– Кое-кого напоминает, – заметил он, его грудь снова сотряслась.

В спальне стало совсем темно. Плотно задернутая штора на окне с видом на Болотную площадь хорошо выполняла свою работу.

– Не включай свет, – попросила Катерина.

– Не буду, – сказал он. – Темнота – наш лучший друг.

– Снова афоризм от кого-то?

– От меня, – сказал Вадим.

– Иди сюда, – позвала Катерина и протянула к нему руки.

– Вот он, я весь твой, – сказал он. – А ты? Ты вся моя?

– Да. Да, – раздельно, через жирную точку произнесла она.

– Ну вот, – шумно вздохнул Вадим. Его лицо скрывала темнота. – Теперь ты никогда не станешь миллионером.

– Ч-что? – Катерина не понимала. Но по его голосу догадалась, что в словах Вадима есть скрытый смысл.

– Да-а, – протянул Вадим. – Уже не станешь.

– Но почему?

– Ага, значит, хотела? – ухмыльнулся Вадим.

– Конечно, – в тон ему ответила Катерина. – Выпустить миллион доз своих лекарств, например. Миллион раз тебя... поцеловать. Миллион раз...

– Чтобы я тебя поцеловал, – подхватил он. – Все это будет, но я о денежных миллионах. Ты не станешь таким миллионером.

– С чего ты взял? – В голосе Катерины он уловил нетерпение.

– С того, что ты научилась говорить «да».

– Я научилась? – удивилась Катерина. – Да я только и делаю, что всю жизнь говорю всем «да»!

– Это тебе кажется. Я всю жизнь от тебя слышу «нет». А сегодня наконец услышал долгожданное «да». Ты рассталась с «нет», а для того, чтобы стать миллионером, ученые люди утверждают: надо научиться говорить «нет».

– Что ж. – Катерина потянула его за руку. – Конец старым надеждам. Да-да-да! – протараторила она

и засмеялась. – Ольга Петровна, ты знаешь, кто это, сказала, что если сорок дней подряд что-то делать или говорить, это войдет в привычку. Доказано, что надо ровно сорок дней, чтобы любая привычка стала твоей.

– Это греет, – пробормотал он, утыкаясь ей в шею. – Мне нравится это число, если оно такое магическое...

– Сорок... – Она засмеялась. – Да, магическое. Говорят, ровно столько тысяч долларов спонсор потребовал обратно у Светланы. Теперь наш сосед Зацепин продает дачу. – Она вздохнула. – Вот что такое любовь, да?

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Федор позвонил. Знаешь, он ездил к маме. Говорит, она такая, как прежде. И еще сказал, что приготовила нам всем сюрприз. Какой – он не знает. Я так испугалась.

– Сюрприза? – спросил он. – Испугалась сюрприза?

– Но доктор Верхотин – я ему тут же позвонила – заинтриговал. Сюрприз, говорит, очень, очень, очень...

– Сорок раз повторишь? – спросил он. А потом прижался к ее рту губами. – Ш-ш-ш...

Она втянула воздух, потому что слезы подкрались к глазам.

– Это ты ее вернула в мир, сама знаешь, – сказал Вадим.

Катерина покачала головой:

– Даже не верится... Это на самом деле случилось? Лекарство мое?

– Увидишь бумагу – сразу поверишь.

– Одну я уже увидела, – прошептала она. – Я думала, что никогда больше не соглашусь на такую.

– Я знал, что тебя лучше всего ловить на темноту. И поймал.

– А я... Я не поймала, я нашла.

– Что же такое ты нашла? – спросил он, ухватившись за пуговичку ее строгой рубашки, которая белела в темноте.

– Я нашла своего человека, – сказала Катерина.

– Яснее, пожалуйста, – попросил Вадим, опуская на волю первую и принимаясь за вторую.

– Главное в жизни – найти свое дело и своего человека. – Она хотела добавить, что это говорил дядя Миша. Но не добавила, потому что формула давно стала ее собственной.

– Ага. Про дело я давно понял. А человек? Человек этот – я?

– Да, – сказала она. – Это ты.

Он расстегнул все пуговички и ахнул. Под строгой белой рубашкой было только тело. Больше ничего. Катерина увидела, как заблестели его глаза – слабый свет уличного фонаря проникал в щель между шторами.

– Ты можешь заняться пуговицами на юбке, – пробормотала она, взявшись за ту, что на поясе.

Он перевел взгляд на синюю домашнюю юбку из струящейся вискозы, рука потянулась к следующей пуговице. Она быстро выскользнула из своей петли.

– Ох, – пробормотал он. – Какая неожиданность!

Она смеялась и слушала его дыхание. Оно становилось таким частым, как будто он поднимался на девятый этаж без лифта. Или это ее дыхание?

Не-ет, ее – не дыхание, а стон. Как – это она так умеет? Кто бы мог подумать? Она цеплялась за иронию из последних сил.