Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
Дорога в Арцию им была заказана. И не только потому, что никто не мог знать, что станется с Норгэрелем, если тот вернется. Роман верил Воину, а тот прямо сказал, что без Кольца отсюда не выйти... И все равно, как только Рамиэрль понял, что с чистой совестью может оставить своего товарища одного в найденном ими доме, он попробовал отыскать дорогу назад и не нашел.
Вьюга замела все следы, но он узнал похожую на башню скалу, у подножия которой они оказались, когда, проводив взглядом слившегося с предутренней тьмой Гиба, шагнули внутрь Обители. Скала была та самая, равно как и голубая ель с раздвоенной верхушкой, и заросли можжевельника, переходящие в каменную россыпь, но не было никаких следов Врат, пусть запечатанных, непреодолимых, но существующих. Кругом тянулся
Рамиэрль попытался вспомнить, что он видел во время своего первого прихода. Тогда они с Воином стояли на другой, хоть и похожей, вершине. Они проговорили полночи, потом он ушел. Проклятье! Как же он не запомнил, где выход? Хотя чего удивляться, он был слишком ошарашен встречей, а возвращаться в здешние места не собирался. Да и был ли этот выход? Мир Зимы был полон загадок. Взять хотя бы эту поляну. Как он мог представить ее во всех подробностях, не видя? Или все было наоборот: он придумал это место, а оно непостижимым образом стало реальностью?
Он призвал сюда Эдмона, вырвав его из последнего сна, но смогут ли они с Норгэрелем вырваться из этой хрустальной ловушки? Или это и есть расплата за то, что он заведомо лгал, клянясь Звездным Лебедем? Пусть так, но он и сейчас считает, что был прав, спасая сына Шарля и с ним вместе множество людей пусть не от смерти, но от отчаянья... И вообще хватит думать о всякой чепухе. Он, хвала Звездному Лебедю, пока еще не философская жаба!
Рене говорил, что миры Адены и Ангеса должны быть связаны. Из обители бога должно вести немало путей. Воин сказал, что проходы запечатаны, но кошка прошмыгнет там, где нет пути человеку. Мир может быть закрыт для небожителей, но эльф (Роман осекся и выругал сам себя, он не вправе забывать о Норгэреле, хоть разведчику удобней быть одному), два эльфа, возможно, и смогут найти щель. Другое дело, куда их эта щель выведет, но дорога в преисподнюю лучше заточения в раю.
2884 год от В.И.
Ночь с 19-го на 20-й день месяца Лебедя.
Данкасса.
Темное небо прорезала сверкающая полоска, прорезала и погасла. Когда падает звезда, нужно успеть загадать желание. В раннем детстве Александр свято верил в эту примету, но его немудреные желания упорно не исполнялись, и со временем вид падающей звезды стал вызывать у младшего Тагэре странную смесь горечи и смеха. Обман, неисполненные обещания, разбитые надежды - вот что означали огненные росчерки. Но сегодня их было слишком много даже для вершины лета. Впрочем, людям, пришедшим с Его Величеством Филиппом Четвертым к Данкассе, было не до звездопадов. Измученные долгим переходом воины не столь уж большого королевского войска уснули, едва лишь разбили лагерь. Александр тоже устал, но ему отчего-то не спалось, и он устроился возле своей палатки, выискивая в небе с детства знакомые рисунки созвездий. На сердце было тревожно, впрочем, с того мгновенья, как он узнал о бегстве Рауля и Жоффруа в Ифрану, Александр Тагэре жил ожиданием неизбежной схватки. Рауль был не из тех, кто признает свое поражение.
Фернан Вилльо, ставший после позорной смерти отца графом Реви, захватил и казнил на месте с десяток приверженцев Рауля и Жоффруа, не последовавших за ними. По мнению Сандера, это было не только жестоко и подло, но и глупо. Каждая смерть порождала новую ненависть. Ненависть и вражда захлестывали Арцию, а брат и родичи королевы лишь подливали масла в огонь.
Сандер понимал, что сначала правота была на стороне Короля Королей, а не Филиппа, окружившего себя жадными, никчемными людишками, способными вызвать лишь отвращение. Заброшенные границы, отданные во власть ненасытным и неумелым хозяевам земли, наглость и высокомерие новых королевских любимцев, все это мучило и Александра, так что он вполне понимал чувства Рауля. Но есть вещи, которые нельзя перечеркнуть. Да, Филипп предпочел забыть об услугах, оказанных ему великим кузеном и другими нобилями Арции, но Рауль ре Фло, примирившийся с ифранкой, забыл еще больше. Он забыл о крови отца, деда и друга, а Жоффруа еще и о том, что он Тагэре и брат короля. Сандер
Порой Александр начинал сомневаться, правильно ли он поступил, вытащив обожаемого брата из ловушки, в которую тот угодил, пойдя на поводу у покойного Мориса Реви. Быть может, Филипп с Раулем в конце концов поладили бы, брат развелся с Эллой и разогнал ненавистных Вилльо. Хотя вряд ли! Филипп был слишком горд, он бы предпочел умереть, а Жоффруа на троне стал бы еще большим оскорблением Арции, чем толпа фаворитов, которую все же можно ставить на место. Нет, он поступил правильно, доказательство тому предательство Рауля.
С той самой поры, как Король Королей и Жоффруа бросились в объятия ифранского Паука, их изначальная правота умерла, а Филипп Тагэре получил могущественных врагов. Один раз графа ре Фло удалось обвести вокруг пальца, второй раз подобное не пройдет. Жаль, брат так ничего и не понял и с упорством, достойным лучшего применения, продолжает прежнюю политику, ища не дружбы, а покорности. Все те же Вилльо и Гризье, все то же пренебрежение к тем, кто еще продолжает служить Арции и Тагэре не за титулы и деньги, а за совесть. То и дело приходится то расхлебывать кашу, заваренную любимчиками Филиппа, словно бы нарочно вызывающими к себе всеобщую ненависть. Пока до открытого возмущения не дошло, но с каждым разом все труднее убеждать людей в неведении короля насчет делишек обсевших его мерзавцев.
И все равно Эстре не понимал, как Жоффруа при живом брате мог думать о короне, ведь это ответственность, к которой он не готов, да и, что греха таить, никогда не будет готов. Рауль, тот хотя бы знает, чего хочет, а Ларрэн как дурак из сказки, для которого главное сесть на трон, а там хоть трава не расти. Но вдвоем герцог и Король Королей опасны, знать бы еще, где они теперь...
Последние известия, принесенные эрастианским монахом, который в свою очередь узнал их от какого-то менестреля, были тревожными, хоть и вполне предсказуемыми. Рауль и Жоффруа с небольшим, но хорошо вооруженным войском, к которому присоединились отсиживавшиеся в Ифране сторонники Лумэнов, готовились отплыть в Арцию. Филипп полагал, что они высадятся в Ларрэне, где у них множество друзей. В этом, безусловно, был смысл, но кузен всегда побеждал, делая то, чего от него не ждут. Так могло случиться и теперь, оттого, что Король Королей спелся с ифранкой, полководцем он быть не перестал.
Филиппа и Элеонору изрядно повеселил рассказ о том, как гордец ре Фло четверть оры простоял на коленях перед Агнесой, каясь и прося прощения за былые прегрешения. Александр в этом не видел ничего смешного, тем паче разыгравший комедию Паук затем торжественно провозгласил союз Лумэнов и ре Фло. Несмотря на свою вошедшую в поговорку скупость, Жозеф закатил по поводу примирения врагов роскошный пир, на котором было объявлено, что великий Рауль отныне служит делу Лумэнов, а принц Филипп Гаэльзский сочетается браком с младшей дочерью Рауля Жаклин. Последнее особенно понравилось Филиппу Тагэре и его придворным. Еще бы! Жоффруа Ларрэн, скоропалительно женившийся на толстушке Изо и старательно тащившийся за хвостом своего тестя, остался с носом.
В Мунте изрядно зубоскалили на предмет неуемного графа и его недоделанных зятьев, говоря, что для полного счастья сам Рауль должен обвенчаться с Дыней [Презрительная кличка Агнесы Ифранской.], однако Александра это не забавляло. Союз змеи и медведя выглядел опасным, тем паче в Арции сторонники Лумэнов и Фло старательно мутили воду, а Вилльо помогали им изо всех сил своей жадностью, наглостью и высокомерием. Вот и нынешний поход... Александр прекрасно понимал, что его причина - глупости, совершенные Филиппом. Черт же дернул брата сначала отдать земли Батаров кузену Рауля Жану Орви, восстановив этим против себя полпровинции, а потом броситься в другую крайность, выпустив из тюрьмы последнего Батара и вернув ему фамильные владения.