Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
Отца раздражало, что его дочь ведет себя как какая-то мимоза, но поделать с этим он ничего не мог. Лина продолжала, надо и не надо, дрожать и плакать. Пожалуй, единственным, кто ни разу не довел ее до слез, был кузен Александр. Вообще-то он приходился ей двоюродным дядей, но был младше на два года. Само собой, она увидела в появившемся во Фло темноволосом горбуне младшего братика. Испытавший на себе, каковы чужие насмешки, тот старался не задевать чужих мозолей. Через пару лет Сандер стал другом Жаклин и поверенным всех ее немудреных тайн. Знал он и про пристрастие девушки к гаданиям и книгам. Перечитавшая все сентиментальные сказания, Лина вечно воображала себя красавицей, встретившей ночью
Жаклин и сама сочиняла баллады и песни. Когда Александр жил с ними, она показывала ему тоненькую, переплетенную в розовый шелк тетрадь. Младший из Тагэре никогда не смеялся и даже помогал ей найти нужную рифму, что у него получалось просто замечательно. Потом братья короля покинули Фло, через четыре года Жоффруа вернулся и стал мужем Изо, но это совсем не походило на балладу. Впрочем, ее собственное замужество было еще хуже. Жаклин не могла без содрогания вспоминать, как ее, одетую в тяжелое, расшитое жемчугами платье, с нестерпимо затянутыми волосами, поставили перед злой носатой дамой в ярко-красном. У дамы на верхней губе росли самые настоящие усики, и она была бывшей королевой Арции, убившей прадеда, деда, герцога Шарля и Эдмона. Десять лет назад золотоволосый юноша не заметил пугливую одиннадцатилетнюю девочку, уехал и погиб.
Смерть Эдмона Тагэре Лина переживала сильнее, чем смерть деда и прадеда, хотя об этом никто не знал, даже Александр. Потом боль утихла, но образ юного рыцаря навек поселился в девических грезах, беспощадно растоптанных отцовским приказом. Она стала женой ничтожного Филиппа Лумэна, еще более слабого, глупого и нелепого, чем она сама. Длинный и нескладный, супруг был на пару месяцев младше Сандера и не годился даже в друзья. С помощью дворцовых медикусов брак все же состоялся, но радости это не принесло никому. Да еще Агнеса не отпускает сына от себя, боится, что жена его подчинит. Жаклин невесело улыбнулась. Пожалуй, подчинить Филиппа под силу даже ей. Нет, она не ненавидела мужа, она его жалела. Принц Гаэльзский был добрым, читал те же книги, что и она, пытался думать, но он не был рыцарем, а стихи она писала лучше. Только об этом никто не знал. А Филипп показывает ей такие вирши, над которыми можно только смеяться, и она бы смеялась, если б не понимала, как будет обидно этому несчастному кузнечику...
Дочь Короля Королей с тоской оглянулась. Если все пойдет как задумал Рауль, ее муж после смерти своего смешного толстого отца станет королем, а она королевой... Но король не может быть таким нелепым. Жаклин помнила герцога Тагэре, въехавшего во двор их замка на сером в яблоках иноходце. Когда она увидела его впервые, то ничего не знала. И все равно поняла, что светловолосый всадник в синем - самый главный. Даже главнее прадедушки. Да и книг она прочла достаточно, чтобы оценить королей и героев прошлого. Нет, из Филиппа Лумэна ничего путного не получится. Править будет ее отец, а они будут куклами на троне. Молодая женщина вздохнула. Похоже, к ней никто не войдет, а напугавший ее шорох мог быть вызван чем угодно. Жаклин воровато оглянулась и потянулась за некогда найденными Александром картами, но вытащить их не успела. Дверь распахнулась, и Король Королей стремительно пошел к дочери. За его спиной мелькнула красная физиономия Жоффруа и всклокоченная шевелюра Филиппа.
– Сигнора, - при людях отец и вправду держался с ней как с супругой наследника трона, - попрошу вас пройти с нами в зал Совета. Случилось неожиданное. Филипп Тагэре высадился в Арции.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - EXCIDAT ILLA DIES!
Будь проклят тот день (лат.).
Гражданская война, гражданская война.
Где жизни грош цена
Где ждать напрасный труд счастливых перемен,
Где пленных не берут и не сдаются в плен.
Гражданская война, гражданская война.
Земля у всех одна и жизнь у всех одна.
А пулю, что летит, не повернуть назад
Ты думал, враг убит, а оказалось - брат.
И кровь не смоешь впредь с дрожащих рук своих,
И легче умереть, чем убивать других.
Гражданская война, гражданская война.
Будь проклята она, будь проклята она!
А.Городицкий.
2885 год от В.И.
12-й день месяца Агнца.
Арция. Тар-Игона.
Это была Арция, и сердце Александра пело от счастья, хотя, говоря по правде, радоваться особенно было нечему. Но чувство, что он снова дома, вытеснило даже сомнения, которые мучили герцога Эстре всю зиму. Сандер обожал Филиппа, но он не был слепым, а ежедневное созерцание Вилльо и Гризье вызывало желание схватиться если не за меч, то за палку. Если бы не сговор Рауля с Жозефом и Агнесой, Александру было б трудно пойти против человека если и не заменившего ему отца, то забравшего его из Эльты и воспитавшего в собственном доме.
Союз с извечными врагами Арции и то, что сила на стороне Короля Королей и ифранки, как ни странно, придавали Сандеру уверенности. Слабый, бросивший вызов сильному, достоин уважения, даже если не совсем прав. А они правы или почти правы. Жозеф был, есть и останется самым страшным из осязаемых врагов Арции. Дальше герцог Эстре старался не загадывать, хотя в мозгу то и дело всплывали вопросы, ответа на которые он не находил. Александра учили не только владеть мечом, но и думать. Слишком многое из того, с чем он сталкивался, не поддавалось разумному объяснению, а младший из Тагэре ужасно не любил того, чего нельзя понять. Но все это потом. После войны.
Кони ровно бежали по широкому тракту, светило еще нежаркое солнце, зеленели поля, и отчего-то не верилось, что через кварту или две на каком-то поле множество людей примутся убивать друг друга. Филипп написал Жоффруа, может быть, удастся договориться и с Раулем, вместе с ним изгнать из Арции Агнесу с ифранцами и эскотскими наемниками, а потом отбросить старые обиды и непонимание и заняться делом. Конечно, Вилльо нужно удалить, без этого мира в стране не будет. Хорошо бы Элла это тоже поняла...
– Монсигнор!– Герцог Эстре до сих пор не привык к такому обращению, внешне он не показывал виду, но в глубине души ему все еще мерещились насмешки.
– В чем дело?
– Монсигнор, вас требует Его Величество.
Сандер нашел брата на вершине довольно большого холма. Разумеется, рядом с Филиппом вертелись родственнички. Александр мысленно чертыхнулся и подъехал к королю, который коротко ему кивнул, продолжая вглядываться в даль. Послышался топот копыт, и Сандер с облегчением узнал Сезара, незаметно взвалившего на себя в этом походе должность начальника разведки. Вообще-то это было дело графа Реви, но братец Элеоноры в прошлом году чуть было не проспал все на свете, и Мальвани, все еще не принимая от Филиппа никакой должности, взялся доделывать недоделанное. Фернан бесился, но терпел.
Конь Сезара легко поднялся по пологому склону. Его Величество приветливо кивнул сыну маршала Анри.
– Ну что там?
– То же, что и на карте, - махнул рукой Мальвани, - слева лес, за ним - трясины. На первый взгляд непроходимые, но готов поклясться, что тропки есть, и местные их знают. Справа тоже лес и прорва мелких оврагов, не развернуться...
– А впереди до самой Лаги и дальше к Мунту сплошные поля, - наморщил брови король.– Что ж, будем ждать здесь, как и собирались. Этот холм нужно укрепить.