Довод Королей
Шрифт:
– Могу я спросить о том, что не относится к главному?
– Да будет колодец моих познаний к услугам молодого дея.
– Лучшие оружейники мира живут в Армских горах. Говорят, что ты, благородный Али, знаешь их всех. Не расскажешь ли мне о мастере, сделавшем меч, который я ношу? Его заказали для моего отца, это было не позже чем двадцать два года тому назад.
– Я знаю всех, кто ковал клинки в те времена, и буду счастлив назвать имя.
Александр без колебаний протянул атэву меч. Черная сталь сверкнула на солнце, таинственно замерцал зеленый камень. Али долго с благоговением рассматривал клинок, на поверхности которого дрожали темные
– Воистину все тропы ведут в Эр-Иссар, и все нити нашего разговора вплетаются в узор судьбы. Это лучший из мечей, которых касалась моя рука, но ни один из известных мне кузнецов Армских гор не ковал его, и я не знаю имени камня, украсившего его.
Нэо Рамиэрль
Выхода не было, по крайней мере для них с Норгэрелем, не говоря уж о человеке. Нэо с трудом добрался до бывшего Светозарного, от которого Орел и Дракон не оставили даже развалин. Дороги назад не существовало, хотя когда она существует, эта дорога? То, что пройдено, пройдено, а что выбрано, выбрано. Хуже было другое: перебегая от Острова к Острову и пережидая, когда Радужная Тропа вновь станет проходимой, он не видел среди разноцветных вихрей иных путей и просветов. Тропа из Светозарного вела в Луциану и больше никуда, и с этим пришлось смириться.
Рамиэрль знал толк в риске, но он не был безумцем. Если с Острова не видно другого Острова, идти нельзя, так как сил и времени хватает лишь на то, чтобы, обогнав смертоносный жар или холод, добраться до следующего оазиса. И Нэо вернулся в Светлую Рощу. Стояла глубокая ночь, но его ждали у самых Врат. Вернее, ждало. Существо из Бездны.
Тварюшка, издав визжащее рычанье, которое не приглушил даже окружавший ее синий кокон, подскочила высоко вверх, а затем кинулась вперед, Рамиэрль едва успел выставить защиту. Сила у пленницы Светозарных была немалая, но ума было не больше, чем у трехмесячного щенка. Неудивительно, что из уст Романа сорвались слова, достойные смотрителя псарни:
– Нельзя! Цыц! Сидеть!
Сказать, что оно село, можно было лишь с большой натяжкой, но окруженный двойным ореолом сгусток Тьмы отполз в сторону и замер, причем показался таким несчастным и обиженным, что Рамиэрль почувствовал себя извергом.
– Нэо? – Негромкий голос Норгэреля прервал неуместные муки совести.
– Я...
– Мы думали, ты не вернешься. Мы ждем тебя почти год.
– Ждете? Зачем? Звездный Лебедь, какие же глупости я несу... Как вы тут?
– По-разному. Аддари ругается с Альмиком, я их мирю, лльяма сидит у Врат и страдает.
– Лльяма?
– Аддари говорит, так в древних трактатах называют эту тварь. Ты не нашел дороги?
– Нет. Дракон исполнил свое обещание. В Светозарном больше никогда не заведутся улитки. Хотя для нашей огненной подружки там теперь в самый раз. Я пытался отыскать другую дорогу, но там не пройти даже мне, а я сильнее и тебя, и Аддари. А ты меня не разыгрываешь? Мне показалось, я гулял оры три, не больше... Ладно, пошли, я давно не слышал, как они ругаются.
– А мне надоело. Оба правы, и оба дураки. – Они старательно шутили и говорили о всяких глупостях вроде лльямы или крашеных паладинов, но рано или поздно придется решать, что делать дальше. Ставка на Светозарное не оправдалась, да и сделали они ее не от хорошей жизни. Но об этом потом. Не сегодня. Таррские эльфы вышли из луцианского храма в пахнущую горечью лунную ночь.
– Хорошо-то как, – вздохнул
– Нет. Лльяма все время у Врат сидела, а мы рядом устроились. Я пришел, потому что тебя услышал.
– Да, конечно, мы же родичи.
– Пойдем?
– Погоди. Мне хочется немного посмотреть на нормальное небо. Тебе, кстати, никаких снов не снилось?
– Однажды я видел Рене и Гиба. Ничего особенного. Они откуда-то возвращались. Наверное, я по ним просто соскучился. А больше ничего.
Он тоже соскучился. Так, как Норгэрель не мог себе даже представить. Что сейчас с Эмзаром, гидалским настоятелем, арцийским королем и его горбатым братом, которого он заставил полюбить жизнь, какой бы горькой и жестокой она ни была? Выдержал ли его «приемыш» предательство или сломался? Должен выдержать, Роман следил за ним девять лет и мог поклясться, что младший сын Шарля Тагэре – настоящий Аррой, а Аррои всегда были сильными. Клэр обещал помогать брату Эдмона, да и Рене признал юношу. Они сделают все, что смогут, но свою жизнь человек должен прожить сам...
Человек? А сам-то он кто? Эльф? Дитя Звезд? Но почему он так привязан к Тарре, почему его бесит исполненная Света Луциана, в которой все правильно и красиво? Он принес сюда тревогу и боль, поссорил Аддари с Эльрагиллом, подбил Норгэреля на преступление против Света, освободил создание Тьмы... Ильгэйбэ была права, он для них чужой и, вполне вероятно, и впрямь отмеченный Тьмой. Потому что для него главное не Свет, а Тарра, потому что ему не нужны чужие Боги и чужие миры, потому что люди и гоблины для него не низшие существа, которых нужно уничтожать, презирать или в лучшем случае пасти.
Что-то громко завозилось рядом, и Рамиэрль вовремя убрал ногу, к которой намеревалась привалиться лльяма. Создание тянулось к нему, изо всех сил выказывая то, что иначе чем сочувствием назвать было нельзя. Но как оно смогло его понять?
– Норгэрель, тебе не кажется, что оно умеет думать?
– Лльяма? Не знаю, но тебя она ждала, в этом я не сомневаюсь. До нас ей дела нет, а к тебе она привязалась.
Можно подумать, он не видит. Этого ему только не хватало. И за что она его возлюбила? Потому, что он ее освободил, или потому, что в нем и впрямь есть Тьма, и тварь из Бездны сочла его своим хозяином? И куда, во имя Звездного Лебедя, ее девать?!
2891 год от В.И.
12-й день месяца Сирены.
Эр-Атэв. Эр-Иссар
Хвала Баадуку, все имеющее начало имеет и конец. Али-ар-Амир-ар-Каркс-ар-Эреб-гар-Майхуб с трудом скрывал радость, глядя, как приближается берег. Уже были видны высокие темные кипарисы, ослепительно белые стены, синие купола... Меч Атэва был доволен: он выполнил поручения Повелителя. И Садан, и письмо в достойных руках. Молодой Эссандр-ар-Шарлах достоин был родиться в городе городов и носить синие сапоги. Судьба его подобна раскаленному клинку, но он удержит ее в руках. Эссандр смел, но скромен, умен, но добр, Всеотец наградил его большим сердцем и твердой рукой. Жаль, что на хансиров не снизошел свет Баадука, и в седло повелителя садится старший, даже если он подобен мулу. Хотя дей Шарлах и его второй сын были убиты, когда даже лучший из табунщиков не сказал бы про больного жеребенка, что тот однажды обгонит ветер.