Дойти до двери
Шрифт:
Надрывно дребезжа мотором, к остановке подкатил автобус. Словно во сне, Сергеев шагнул внутрь, в вязкую толчею пахнущих потом и влажным сукном тел. Двери за его спиной с лязгом захлопнулись, мотор взвыл каким-то особенно мерзким голосом, и транспорт двинулся по улицам, немилосердно перетряхивая своё содержимое на каждой выбоине. Сергеев попытался сосредоточится на происходящем; но мысли разбегались суетливыми муравьями. Сосед справа – небритый, дурно пахнущий, похожий на опустившегося алкоголика, вдруг охнул и судорожно вцепился жилистыми пальцами в пальто на груди. Почти одновременно Сергеев почувствовал острую, будто шило воткнули, боль в сердце. Дыхание перехватило; перед глазами запрыгали синие пятна. «Инфаркт… Отпрыгался,
— Сильная какая, зараза… Едва не сдох…
— И ведь главное, вчера ещё тут проезжал, нормально всё было… Хотя б маршрут сменили, сволочи!
— Да может, час назад всего просквозило… Не успели ещё оградить…
— У меня тесть вот так помер, во сне. Аккурат в полночь пятно вышло… Кто не спал – успели выскочить, а остальные так… Полдома накрыло, трупы грузовиками вывозили…
— Что это было?! – выдавил Сергеев, обращаясь к соседу.
— Патогенка, что ещё! – буркнул тот. – Вишь, пятно какое мощное, придавило всех… А лет ещё пять назад только гериков плющило, ну и сердечников там всяких…
— Патогенка? К–какая… Патогенка?!
Сосед только ухмыльнулся; зубы у него были сплошь черные.
— Ряху-то отъел! – с ненавистью прошипела худосочная тётка, проталкиваясь мимо Сергеева.
В спину вонзился острый локоть.
— Выходишь, или как?!
Компания арендовала офис на территории завода; и вахтёр, добродушный старичок, помнил большинство народа в лицо. Сергеев по привычке кивнул ему – и наткнулся на острый, неприязненный взгляд из-за толстых линз.
— А ну, стой! Предъяви документ!
Ничему уже не удивляющийся офис–менеджер извлёк корочки, махнул ими перед стеклом будки, шагнул за вертушку… И резко подался назад: слюнявые клыки ротвейлера жамкнули в нескольких сантиметрах от брюк, едва не прокомпостировав некую, весьма важную часть тела.
Собака не издала ни единого звука; но маленькие глазки с присохшими в уголках комочками гноя ловили каждое его движение.
— Что же это такое! – возмутился Сергеев; интонации против воли вышли какими-то жалобными. Вахтёр гаденько захихикал.
— Ишь, разбежался… Бегун… Читать умеешь? Написано: документы предъявлять в раскрытом виде!
— Да убери ты свою собаку, дед! Совсем уже спятил!
— Я те покажу, кто спятил! – азартно, словно того и ждал, заверещал вахтёр, неловко вылезая из будки и лапая кобуру (это ещё у него откуда?!). – Да я тебя сейчас… Гадина лощеная! К стенке!
За спиной Сергеева кто-то деликатно кашлянул.
— Пропустите его, Сигизмунд Викторович, – знакомый голос Жеки был тихим и хриплым. – Я его знаю, это наш сотрудник…
— Сотрудник! – вахтёр умудрился вложить в это слово столько презрения, что оно прозвучало как грязное ругательство.
Сергеев обернулся, но слова приветствия застряли у него в горле. Жека выглядел перенёсшим тяжкую болезнь – щеки его ввалились, под блёклыми глазами набрякли здоровенные мешки. От замызганного пальто шел еле уловимый мерзкий запашок. Они молча двинулись про коридору; но на пороге офиса Сергеев застыл, безумным взглядом уставившись на своих коллег. Казалось, здесь, как в кунсткамере, были собраны все возможные паталогии: взгляд то и дело натыкался на морщины, лишаи, дёргающиеся уголки губ, выпирающее из-под мятого воротничка дикое мясо… С подбородка Клавдии Петровны, секретарши шефа, свисала поблёскивающая ниточка слюны, потихоньку впитываясь в кофту. Весь этот пандемониум освещали тускло помаргивающие лампы дневного света. Синюшные
— Сергеев, почему опаздываем?! – истерически взвизгнул старший менеджер Гена; нервный тик передёргивал его обезьянье личико с периодичностью в несколько секунд. – И где накладные вчерашние?! Или я что, один всё должен делать?!
— Его вахтёр пускать не хотел, – тихо заступился Жека.
— А вы, Евгений, вообще помолчите лучше! – каркнула Клавдия Петровна, выйдя из транса и подбирая слюни. — Вы у нас первый кандидат на сокращение!
— Фе–е-едор–р-р–ренко!!! – грянувший из кабинета шефа рык мог издать кто угодно, но только не человек! – На–а-а ковёрр–р-р–р!!!
Все вздрогнули; Жека судорожно вздохнул и торопливо пересёк офис. У самого кабинета он замешкался, печально глянул Сергееву в глаза… Гибкое черное щупальце отвратительно–мягким движением захлестнуло его горло и со страшной силой рвануло внутрь.
— Допрыгался, субчик! – злорадно прошипел Гена. – Увольняют…
Из кабинета шефа донёсся отчаянный вопль, хруст – и на замызганное стекло двери плеснуло красным.
Внутри Сергеева что-то сломалось. Он выскочил в коридор и бросился к проходной. Вахтёр отсутствовал; но ротвейлер был тут как тут: при виде бегущего он упругим рывком вскочил на ноги. Тяжелый ботинок офис–менеджера вошел в соприкосновение с уродливой чёрной башкой. Тварь пронзительно взвизгнула; клыки полоснули полу плаща, с треском разорвав ткань. Сергеев, не глядя, лягнул ногой назад, в мягкое, перепрыгнул через вертушку – и в тот же миг стена лопнула у него прямо перед лицом, острое крошево впилось в нос и щеку. Второй выстрел рванул рукав плаща, третий срикошетировал от железа вертушки. Высунувшийся из туалета вахтёр, одной рукой придерживая полуспущенные штаны и вывалив от усердия язык, расстреливал Сергеева из нагана. С хриплым воплем офис–менеджер метнулся к дверям. Посланные вдогон пули выбивали фонтанчики штукатурки из стен…
Он бежал по улице, разбрызгивая во все стороны жидкую осеннюю грязь. Дыхание вырывалось со свистом; сердце, казалось, бъется прямо под кадыком, вот–вот готовое выскочить изо рта.
Ту–дук!
Дворник.
Ту–дук!
Колдун хренов.
Ту–дук!
Это всё он.
Ту–дук!
Туда. Быстрее. Спасение…
В одном месте пришлось сделать крюк: мрачные люди в мешковатых комбинезонах химзащиты перегораживали улицу широкими чёрно–желтыми лентами. «Опасно! Патогенная зона!» – мельком прочел Сергеев. Наконец, показалась знакомая подворотня, мусорная куча до небес… Он сбавил темп, стараясь дышать ртом… И услыхал за спиной равномерное клацанье когтей.
Стая была уже близко. Десяток, нет, какое там, больше… Дюжины две тощих, покрытых лишаями и струпьями псов молча и целеустремлённо брали его в клещи. Волосы на голове встали дыбом. Сергеев, забыв обо всём на свете, рванулся к спасительной двери, вцепился в ручку и…
— Знаете, в чем ваша беда, Алексей; да и не только ваша, к сожалению? Вы обладаете поразительными сокровищами, но совершенно не цените их – спокойный и доброжелательный голос долетал будто сквозь вату. – В нашем мире существует великое множество прекрасных вещей, дарующих истинное наслаждение… Возьмём хотя бы то, что называют маленькими радостями жизни. Этот чай, например… Вы пейте, пейте, Алексей… Я с удовольствием угостил бы вас чем-нибудь покрепче, вам не помешало бы, конечно же; но – не употребляю совсем, увы… Впрочем, чай тоже вещь по–своему замечательная. Только вот сознаём ли мы это, поднося к губам чашку? Вряд ли, дорогой мой, вряд ли… Мы зажрались; когда я говорю «мы», то имею в виду не только нас с вами, но и всю так называемую цивилизацию в целом. Слишком многое мы принимаем как должное, а о благодарности, увы, забываем… Счастье всё-таки, что Он любит своих чад, даже самых непутевых… Ну, а что бывает там, где свет Его не столь ярок – вы видели…