Доза счастья

Павлова Александра Юрьевна

Практически целый день Дима провел ничего не делая. Женя буквально каждые два часа засыпала, сидя у него под боком. Он относил ее в спальню, укладывал и укрывал пледом. А как только она просыпалась, то возвращалась к нему и снова засыпала. Он смеялся над ее сонным потерянным видом, но ничего не говорил, почти умиляясь тому, какой была девушка. Та только ворчала на его смех, удобней устраиваясь под его боком.

Вопросом времени было, когда же Женя все-таки сорвется. Уже сама девушка не сомневалась в том, что не устоит. Она либо уйдет осознанно от Димы, либо сбежит среди ночи за дозой, желая избавиться от умственных и душевных терзаний. Она ждала и боялась этого момента. Чувствовала себя двояко, не понимая собственной растерянности и апатии. Она ведь так решительно была

готова сражаться за свою жизнь и счастье с Димой, и всего лишь один неприятный разговор разрушил все ее стремления и желания! Она сомневалась, и сомнения мешали ей думать здраво и логично. Мешали сконцентрироваться на единственно важной цели – устоять перед соблазном.

Дима видел, что происходит что-то странное и даже страшное. Повисло в воздухе напряжение и давило на плечи своим грузом. Буквально атмосфера вокруг него и Жени была пропитана предчувствием беды и трагедией. Он, так же как и сама девушка, знал, какой именно. И сейчас как никогда прежде был не в силах что-либо сделать. Он смотрел, как все больше угасает его Женя с каждым днем, терзаясь чем-то неясным и непонятным ему. Видел, с какой тоской смотрит на него. Криками и ссорами он пытался добиться от нее ответов, да вообще хоть каких-то слов, но она была непреклонна, только все чаще плакала и жалась к нему тесно-тесно при каждом удобном случае. Она будто пыталась посредством его в чем-то убедиться, увериться. Он словами и делами доказывал ей, что все в порядке, что все хорошо. Но словно говорил в пустоту. Женя кивала и соглашалась, грустно улыбаясь.

Мужчина никак не мог понять, что же именно твориться в голове любимого человека. Никогда с подобным он не сталкивался. Это не было похоже, как если бы Женя не могла объяснить причины своей зависимости. Она будто знала, что с ней, но не могла сказать. Не хотела. Все чаше он ловил себя на мыслях о том, что Женя сдалась. Что больше не хочет и не станет бороться с собой и за них. Он видел в ее глазах такую же усталость, которая давно поселилась в его собственных. И он отказывался понимать причины подобного. Ведь все было хорошо! У Жени получалось сдерживаться, нестандартно и тяжело, но получалось же! Она хотела быть с ним настолько сильно, что готова была страдать и мучиться. А потом вдруг резко опустила руки. Он не верил в то, что она вдруг вот так разлюбила его – полнейший бред. Не верил, что больше не может. Тут дело было в другом. И он сомневался, что Женя и сама это понимает. Он видел ее странную растерянность и рассеянность во взгляде, душевные терзания и волнение. Но никак не мог связать все воедино.

И это все ужасно давило, угнетало мужчину. Он знал, что очень скоро произойдет то, чего он так боялся и боится – Женя уйдет. А он не пойдет за ней следом. Как бы сильно он ее ни любил, как бы ни хотел помочь, но не пойдет. И это правильно – Женя должна сделать этот выбор сама. Он пытался, пытался спорить с Судьбой, со злым роком, уверял всех вокруг и себя самого, что сможет и у него получиться. Той же Ольге яро доказывал, что готов на все ради Жени. И он готов! Но если она этого захочет! Если она примет все это! Но если уйдет – значит откажется. Да, он будет разбит, будет терзаться и маяться, вспоминая ее и желая побежать следом. Но он должен это перебороть. И Женя прекрасно это знает, понимает. А соответственно – осознает, к чему приведет ее уход.

Буквально каждый день, уходя утром на работу, Дима прощался с Женей. Смотрел в ее грустные тоскливые глаза, на прикушенную губку и запоминал этот образ до мелочей, чтобы потом хоть что-то оставить себе, пусть и такую ее в своей памяти. Он будет помнить все до мелочей, всегда, и хотел как можно больше собрать этих воспоминаний. Глупо, но факт. Он знал, что будет страдать, но даже не пытался облегчить себе это понимание и осознание. А когда приходил с работы и все еще видел Женю дома, был рад тому, что впереди еще целая ночь, и он продолжит сохранять в своей памяти любовь к своей девушке. Каждым поцелуем, каждым стоном и прикосновением он будет заполнять свой разум и память, чтобы потом сходить с ума от того, что больше этого не будет, что очень скоро он лишиться своей дозы горького счастья.

С вполне понятным отчаянием и страстью из вечера в вечер Дима прижимал к себе Женю, уводил в спальню и раз за разом брал ее тело, понимая, что к душе у него доступа уже нет. Она закрылась от него, спряталась под своим панцирем страха и сомнений, облачилась грустью и беспросветной тоской в глазах. Он ловил губами слезы из любимых глаз, поцелуями делясь с Женей их горечью и солью. Сжимал в руках тонкое тело, оставляя следы и метки. Целовал так жадно, так отчаянно, что болели губы. Ласкал с дикостью и невероятной нежностью одновременно. Шептал на ушко какие-то глупости без смысла и логики, ни в чем не уверяя и ничего не обещая. А Женя отдавалась ему с не меньшим желанием и тягой. С тем же отчаянием в каждом жесте и стоне. С той же жадностью и легкой агрессией. Вглядывалась в потухшие глаза и плакала от тоски.

Их последние ночи были пронизаны болью, пониманием, грустью, отчаянием и всем, что вообще есть плохого в наших чувствах. Они почти перестали разговаривать днем, не тратясь на пустые и никчемные речи. Утром Дима торопливо убегал из дома, а вечером боялся возвращаться.

Женя ушла.

Однажды вернувшись домой, он не застал ее там. В доме было пусто и тихо. Темные комнаты безжизненны и холодны. Диме даже не нужно было проходить дальше прихожей, чтобы понять это. Он так и остался у дверей, скользнув по ним спиной на пол и уткнувшись лицом в руки на коленях. Всеми силами он кусал губы и сжимал кулаки, чтобы не рвануть сейчас на улицу и не сесть в машину, чтобы поехать за Женей. До боли вцеплялся в волосы, пытаясь не закричать и не завыть от отчаяния. Как бы о ни настраивал себя на подобное, как бы ни был готов к такому развитию сюжета – прийти к этому было невыносимо мучительно. Понять, что все, наконец, случилось – невероятно трудно. А принять это – просто невозможно. По щекам текли злые слезы, а в груди сжимался комок, мешая дышать. Сердце заполошно билось в груди, ломаясь на куски. А разум просто отказывался воспринимать реальность.

Сколько он так просидел на пороге дома, Дима не знал. Может час, а может и полночи. Он был измотан, голова раскалывалась, все тело затекло и занемело от долгого сидения в неудобной позе. А взгляд, упирающийся в стену, был пустым. Пустым и безжизненным.

В какой-то заторможеной прострации, Дима поднялся на ноги, шатаясь и качаясь. Сжал в руке ключи от машины и вышел из дома. Он даже не закрыл дверь, не глянул на часы, в его голове не было никакой мысли, кроме той, что он должен ехать. Быстро и немедленно, не теряя ни минуты. Иначе случится катастрофа. Иначе он сорвется и слетит с катушек. Он знал куда поедет и зачем. Знал, чего хочет и что ему нужно.

Ольга открыла дверь, только через пару минут его звонка. Сонная, удивленная сверх меры и растерянная. Но одного взгляда на него ей хватило, чтобы понять, что привело его к ней посреди ночи: безжизненный взгляд покрасневших глаз, дрожание пальцев, теребящих ключи, помятый вид и едва держащие ноги. Все в Диме говорило за него, не нужно было слов или жестов.

 - Ох, Дима, - протянула девушка, кусая губы и качая головой.

Она мягко взяла его за руку и втянула в квартиру. Он как ребенок, пошел за ней, глядя поверх головы. Он был сам не свой, смотрел прямо, едва двигался без единого лишнего движения и выглядел соответствующе. Оля нежно обхватила его лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя. Он опустил голову и взгляд, но будто и не видел ее. По щекам снова побежали слезы, а потом крепко и резко сжал ее в объятьях, больно стискивая и не осознавая этого. Из горла вырвался всхлип, а затем тоскливый тихий вой.

Девушка крепко сжимала его руками, поглаживая по волосам, и тоже плакала. Было невыносимо видеть любимого человека таким раздавленным и уничтоженным. В эту минуту в голове не мелькали коварные планы, не было злорадства и удовлетворения от того, что все вышло именно так, как она хотела. Было только сочувствие и переживания за этого человека, который пришел к ней за помощью, который нуждался в ней и готов был показать все свои слабости перед ней. Человек, которому она нужна, и который нужен ей – только это имело значение.