Дождь, которому хотелось курить

Цветков Владимир

Вдали голубели расплывчатые деревья. День казался размытым, ненастоящим, акварельным.

Он серьезно, тихо спросил, как я отношусь к разного рода фантазиям, к инопланетным кораблям, например. Я ответил, что не считаю это фантазией: ведь в космосе есть уже и наши корабли.

Почему же не быть другим.

Лицо его просветлело.

– Тогда вы меня поймете,- сказал он.- Ведь инопланетные корабли не должны нарушать экологического равновесия, они должны быть похожи на все земное. На растения, на облака, на тучи,

даже на пелену дождя. Странно? Значит, все же фантазия?.. иногда задумываюсь о тoм, если я вам скажу, что один из таких кораблей вели к вашей планете невиданные здесь существа, разумные, конечно, но именно в силу своей разумности сознававшие, что их не должны здесь видеть, и они сами не должны никому мешать? Что тогда? Вы скажете, положение у них было безвыходное. Это так. Особенно безвыходным оно стало тогда, когда был утерян корабль вместе с передатчиками. Утерян во время изучения жерла вулкана... И только один из экипажа мог спастись. Вы могли бы себе это представить?

– Могу,- ответил я.- Ведь я ком...

– Хорошо. А вы не допускаете, что этот оставшийся член экипажа хочет иногда поговорить с землянином, выкурить сигарету - и отвести душу? И что в своем подлинном облике он явиться просто не может? Что легче уж ему принять облик дерева, скалы, камня, дождя, наконец?

– Готов допустить,- ответил я без удивления, как будто речь шла о чем-то абстрактном.- Хотя, конечно, поверить в это трудно.

– Трудно...- согласился он.- Вам поверить трудно. И все же такое может случиться. Об этом может судить лишь тот, кто волен принять облик человека и облик дождя.

Странное в высшей степени заявление! Но в этом что-то было.

– Всю жизнь я старался быть полезным людям,- наконец заговорил незнакомец.- Всю жизнь, всю жизнь... И что же из этого вышло?
– Он горестно вздохнул.- А ведь я спасал посевы от засухи, давал жизнь деревьям, цветам, травам, пустыни превращал в плодородные земли. Всего не расскажешь. Да и не нужно. Слово - это одно, а дело - это другое. Не знаю, может быть, я не совсем прав или не во всем, но моя точка зрения такова.

Хорошо, когда дело подтверждает слово. Хорошо, когда они рядом, когда они вместе, когда они едины... Так бывает редко. Так бывает не у всех людей. И так никогда не бывало у моих заклятых врагов.

Я называю их людьми осени, людьми смерти.

Да, люди осени были моими самыми заклятыми врагами.

Сначала я терпеливо сносил их дикие выходки: бессмысленное уничтожение лесов, отравление рек и озер ядохимикатами, бездумное осушение болот, загрязнение атмосферы, варварские войны... Но рано или поздно я не выдерживал. Это был нервный срыв.

Помню, однажды я оказался в краях, где случилась сильная засуха. Жара стояла невыносимая, ветра совсем не было, листья на деревьях пожелтели, а землю испепеляла жажда. Урожай в тот год обещал быть хорошим, но хлеба задыхались от недостатка

влаги. Люди с надеждой смотрели на небо и молили о дожде. И тогда к ним вдруг пришел дождь. То есть они думали, что он пришел к ним вдруг и случайно, а на самом деле это было не совсем так или, правильнее сказать, совсем не так. Но они-то ведь этого не понимали, как, впрочем, не понимают и теперь. В нашем мире нет ничего случайного, и любой случай проявление закономерности, только догадываются об этом очень немногие. Так вот, начался дождь, и как раз тогда, когда он был желанен. Его ждали, его звали, и он пришел, и ему радовались несказанно. И поняв, с какой радостью люди приняли дождь, он все питал и питал землю влагой, вдыхая жизнь в растения, которым он был так необходим.

И дождь все шел, шел и шел... До тех пор, пока люди, эти глупые существа, не стали его проклинать. И услыхав проклятия, и увидав воздетые к небу кулаки, и глянув в искаженные злобой и ненавистью лица людей, дождь ушел от них, только ушел не так, как уходил до сих пор - на время, а оставил их навсегда. И дождь, наверное, не раз после этого задумывался о равновесии сил в природе и пришел к мысли, что, пожалуй, не стоит исполнять желания людей, ибо им все равно не угодишь...

Он резко повернулся ко мне. Губы его мелко дрожали. Между бровями пролегла упрямая складка.

– Существует истина: все течет, все изменяется. Кому ж это знать, как не мне...- Он криво усмехнулся.- Так было и будет. Так будет, пока существует мир. А мир вечен.

– Неизменен?

– Нет, вы меня не поняли. Не неизменен, но вечен. Материя неистребима. Поля наших мыслей неистребимы.

– Значит, через несколько веков мир тоже будет существовать?

– Вселенная - да. В других формах. В иных, чем сейчас. В других формах существования материи. Но это произойдет не сразу. Возможно, через несколько веков. А скорее всего гораздо раньше.

Он глубоко вдохнул полной грудью сырой, но удивительно вкусный воздух и, собравшись с духом, вдруг сказал:

– А знаете, кто я? Я - дождь...

Он замолчал ненадолго. И увидев, что я ничего не говорю ему, постигая эти удивительные слова, бесстрашное откровение, спросил:

– Может быть, у вас найдется закурить?

Я достал пачку. Пальцы у него были тонкие, нервные. Они дрожали. Наши руки соприкоснулись. Я ощутил трепетное прикосновение чужого мира, другой жизни.

Он торопливо затянулся, выдохнул дым. Дождь давно перестал.

Вечерело.

– Ох!
– Незнакомец внезапно спохватился.- Мне пора!

И убежал не попрощавшись.

Когда он выходил из беседки, начался дождь. Это был настоящий ливень. Потоки воды хлынули на землю.

Музыка дождя, преодолев рамки привычного, вырвалась на волю. И теперь она легко и стремительно, разрастаясь и набирая силу, летела над землей...