Дождись прилива
Шрифт:
— Неужели им больше нечем заняться? — в сердцах произнес Зак, не замечая, что озвучивает свои мысли.
Один из матросов удивленно посмотрел на него и решил, что «этот тип со странностями»…
— Эй, ты еще не забыл, что я добыла кокос, а значит, у меня есть право задать тебе ряд вопросов? — спросила Роберта после того, когда яхта отошла от острова и помчалась по морской глади, словно гигантская белая птица.
— Спрашивай, очаровательное любопытное создание, — ответил Гейл, с нежностью наблюдая за тем, как ветер играет ее золотистыми кудряшками.
— Почему твоя яхта называется
Согласись, довольно странный выбор имени для подобной красавицы.
— Тебя интересует правда или расхожее мнение? — полюбопытствовал Гейл, прежде чем ответить.
— И то, и другое. — Роберта, уютно устроившись в шезлонге, не скрывала своего любопытства.
— Считается, что такому чудовищу, как глава «Лейтон петролеум», доставляет особое удовольствие находиться в окружении монстров, являющихся как бы отображением его внутренней сущности. А если откровенно, то, еще будучи школьником, я считал поступок Персея возмутительным. Отрубить голову женщине только из-за того, что на ней лежало проклятие завистливой богини! Это подло. Когда я вырос, мне показалось справедливым хоть как-то реабилитировать несчастную.
Гейл развел руками, как бы говоря, вот так все и случилось.
— Да вы просто Робин Гуд, мистер Лейтон! — воскликнула Роберта, благодарная ему за искренность. — Отныне я принадлежу вам всей душой.
— Ничего не имею против. Но если можно, то попросил бы добавить к вышеозначенному еще и тело. — Гейл положил ладонь на ее колено. — Мне безумно хочется закрыться с тобой в каюте и не покидать ее до Майами.
— Не торопись. Судя по моему прошлому опыту, дорога предстоит долгая. К тому же у меня есть еще два вопроса. Не увиливай!
Роберта хихикнула, ей нравилось дразнить любимого, предвкушая, какая за это ее ожидает расплата.
— Что ты? — В притворном испуге Гейл взглянул на нее. — У меня даже в мыслях не было…
— Тогда расскажи мне о своей семье. Сколько у тебя братьев и сестер. Какие проказы маленький Гейл совершал в детстве.
— Ну, на эти вопросы существует один и весьма короткий ответ. — По лицу мужчины скользнула тень горечи. — Открой любую газетную статью на эту тему, и, уверяю, все, что ты прочтешь, будет правдой. Я единственный ребенок в семье. Мои родители, весьма заметные и уважаемые люди, очень много занимались общественной деятельностью и благотворительными акциями. Все заботы о воспитании своего отпрыска они переложили на плечи многочисленной прислуги. Поэтому мое детство прошло под девизом: «Мистер Гейл, вы должны быть достойны своей семьи».
Он замолчал, устремив взгляд к горизонту.
Роберта испытала неловкость оттого, что заставила его вспомнить о грустном.
Она коснулась его руки и прошептала:
— Прости. Мне не стоило спрашивать об этом.
— Не волнуйся, — успокоил ее Гейл. — Если честно, то я даже рад твоим расспросам. Они помогают избавиться от той тоски, которую я ношу в себе уже много лет. — Он глубоко вздохнул.., и улыбнулся. — Но ты, кажется, собиралась задать мне еще один вопрос?
— Даже не знаю, стоит ли… — Роберта собралась с духом. — Кто твои друзья? Чем они занимаются? — И уже с опаской добавила:
— Если, конечно, у тебя
Гейл звонко рассмеялся, но, встретив ее недоуменный взгляд, поспешил объяснить:
— Судя по всему, я в твоих глазах выгляжу эдаким сухарем и занудой. Однако на этот вопрос я дам положительный ответ. Да, у меня есть друзья. Это целое итальянское семейство, которое содержит небольшой пансион на побережье. Именно у них я останавливаюсь всякий раз, когда бываю в Майами. До встречи с ними мне и в голову не приходило, что отношения между членами семьи могут быть такими непринужденными и эмоциональными.
Я многому научился у них.
— Расскажи об этих людях, — попросила Роберта.
— О, я могу говорить о них часами, потому что семейство Пуччини занимает добрую часть моего сердца, — произнес Гейл с необычайной теплотой в голосе.
— Пуччини? — Роберта вопросительно вскинула брови. — Они имеют отношение к известному композитору? , — Нет. Простое совпадение фамилий, — ответил Гейл. — Впрочем, это не мешает им быть не менее выдающимися личностями. Глава семьи, синьор Марио, и его жена синьора Лиза, которую все домочадцы называют моной Лизой или просто мамитой, весьма колоритные фигуры. Далее следуют старший сын Серждио и его жена Сильвана, средний Роберто и его жена Мария и младшая Консуэла, которая по малолетству еще не замужем…
Слушая, как Гейл повествует о неизвестных ей людях, Роберта испытывала зависть к тем счастливчикам, которые обладали правом называться его друзьями. Она задумалась над вопросом, который ее постоянно тревожил: какое место в жизни возлюбленного отведено ей самой?
Заметив, что Роберта нахмурилась, Гейл поспешил прервать рассказ о семье Пуччини и предложил:
— Может, все же согласишься пойти со мной в каюту?
Зак Престон переменил позу, потому что от долгого сидения на одном месте у него затекла спина. Интересно, как долго будут болтать Лейтон и Роберта? И вообще, о чем можно разговаривать несколько часов подряд?
Словно уловив его мысли, молодые люди поднялись из шезлонгов и скрылись из виду.
Зак поспешил на верхнюю палубу.
Так и есть! Эти прелюбодеи уединились.
И на верхней палубе никого, кроме капитана, не оказалось. Зак стал придумывать повод, чтобы оказаться поближе к каюте Гейла. Капитан, до этого не спускавший с него подозрительно-внимательного взгляда, заботливо поинтересовался:
— Вам необходима помощь, мистер Престон?
— Нет! — рявкнул мужчина и, усевшись в оставленный Робертой шезлонг, принялся ожидать возвращения молодых людей, надеясь, что у Лейтона просто не хватит сил предаваться любовным утехам до прихода яхты в — Майами.
— Никогда еще не занималась этим во время морской качки, — хихикнула Роберта, позволяя Гейлу снять с себя майку.
Завладев ее упругой грудью, он, между поцелуями, заметил:
— Уверяю, нет ничего более увлекательного, чем подобное времяпрепровождение.
— Тогда почему мы медлим?
— Мы?! — с оскорбленным видом воскликнул Гейл. — В отличие от тебя я уже действую!
Роберта засмеялась и, сбросив остатки одежды, упала в его объятия. Гейл подхватил ее и, удерживая на весу, проник в нее.