Дождливый вечер в кафе «У Линди»
Шрифт:
ЛЕО. Ты этого не знаешь.
КЛАРА. В Нью-Йорке все это знают. Уоррен Гардинг знает, и он мертв.
ЛЕО. Клара, ты – моя жена, и я отдам за тебя жизнь, но не хочу, чтобы произошло это сегодня вечером, поэтому, пожалуйста, закрой рот и избавь нас от неприятностей. Неумно это, говорить такое в присутствии людей.
КЛАРА. Каких людей? Эйб – не люди. А больше никто не слышит.
ЛЕО. Слышат даже жители Нью-Джерси.
(МО, высокий, плотный гангстер, направляется к ним из-за своего столика, с
МО. Эй!
ЭЙБ. Осторожнее. Один уже идет.
МО. Я хочу кое-что узнать.
ЛЕО. Что вас интересует, сэр?
МО. Этот лобстер мужчина или женщина?
КЛАРА. Простите?
МО. Этот лобстер мужского пола или женского?
КЛАРА. Откуда мне знать? Вы хотите его съесть или вступить в отношения?
МО. Я не хочу есть лобстера мужского пола. Я могу есть только лобстеров-женщин. Есть у вас такие?
КЛАРА. И как отличить лобстеров-женщин? Они пользуются помадой?
ЛЕО. Не волнуйтесь, сэр. Здесь мы подаем только лобстеров-женщин?
МО. Правда?
ЛЕО. Абсолютно.
МО. Ты абсолютно уверен?
ЛЕО. Это одно из условий, которые должны выполнять наши поставщики?
МО. И у тебя нет никаких сомнений?
ЛЕО. Я нисколько не сомневаюсь, что этот лобстер того же пола, как и моя мать.
МО. Лучше бы тебе не ошибиться. (Возвращается к своему столику).
КЛАРА. Видишь? Вот какие посетители появляются у нас благодаря твоему приятелю Ротштейну. Этот человек безумен и вооружен. Лобстеры женского пола!
ЛЕО. Этот человек безвреден. По крайней мере, для нас. Он просто зациклен на лобстерах. Так все на чем-то зациклены.
КЛАРА. Я ни на чем не зациклена.
ЛЕО. Ты зациклена на мистере Ротштейне. Этот парень – на лобстерах. Все мы божьи дети.
КЛАРА. Что ж, как и Сатана, и я не хочу, чтобы он ел в моем кафе.
(АРНОЛЬД РОТШТЕЙН выходит из дождя, хорошо одетый мужчина в модном синем пальто. У него манеры джентльмена, но сразу видно, что человек он жесткий).
ЭЙБ. Добрый вечер, мистер Ротштейн.
РОТШТЕЙН. Добрый вечер, Эйб. Как идет дела в моем офисе этим вечером? Жизнь хороша?
ЭЙБ. Жизнь хороша, мистер Ротштейн.
РОТШТЕЙН. Жизнь очень хороша, Эйб. Есть для меня сообщения этим вечером?
ЭЙБ. Погода сегодня отвратительная, вы согласны, мистер Ротштейн?
РОТШТЕЙН. Да, просто какой-то круг ада, Эйб. С неба то писает, то не писает, а сейчас еще ледяной дождь. Замороженная моча плюс ветер – не самая счастливая комбинация. Вот что я тебе скажу, никогда не ставь на погоду. Погодой, как и женщинами, человеку следует наслаждаться, когда у него есть такая возможность, но деньги на них ставить нельзя.
ЭЙБ. Всегда буду об этом помнить, сэр.
РОТШТЕЙН. Так есть для меня сообщения?
ЭЙБ. Насколько я знаю, нет.
РОТШТЕЙН. То есть ты не знаешь, просил ли кто мне что-то передать?
ЭЙБ.
РОТШТЕЙН (Достает из кармана толстую пачку денег, отделяет пару купюр, протягивает ЭЙБУ). Если сообщения будут, дай мне знать, хорошо?
ЭЙБ. Благодарю вас, мистер Ротштейн, но необходимости в этом нет.
РОТШТЕЙН. Ты шутишь? Для меня ты – как член семьи. Я полагаюсь на тебя, Эйб. Не будь тебя, кто передавал бы мне сообщения?
ЭЙБ. Не знаю. Кто-нибудь еще.
РОТШТЕЙН. Кто-нибудь еще мог и напутать. Но не ты, эйб. Ты ничего не напутаешь. Тебе я доверяю. И я редко кому доверяю.
ЭЙБ. Я ценю ваше доверие, мистер Ротштейн.
РОТШТЕЙН. Честный Эйб. Вот что я им говорю. Если вам есть что сказать Ротштейну, просто оставьте сообщение моему доброму другу, Честному Эйбу. Он позаботится о том, чтобы я его получил.
ЭЙБ. Не следует вам так мне доверять, мистер Ротштейн. По моему опыту, доверием всегда злоупотребляют, рано или поздно. Во всяком случае, в Нью-Йорке. Возможно. в Коннектикуте все иначе, но я в этом сомневаюсь.
РОТШТЕЙН. Ты морочишь мне голову, Эйб?
ЭЙБ. Нет, нет, сэр. Как можно? Меня от этого отучила еще моя первая подружка, Сейди.
РОТШТЕЙН. Я доверяю своей интуиции, Эйб. Так я разбогател. Прислушивайся к тихому голову в голове. Если ты прислушиваешься к голосам других людей, обязательно попадаешь в беду. Человек, который начинает обращать внимание на голоса других людей, покойник. И ты не хочешь быть покойником.
ЭЙБ. Хороший вопрос, сэр.
РОТШТЕЙН. А вот и ослепительная миссис Линди. Как вы этим вечером, миссис Эл? Я, как и всегда, не устаю изумляться вашей красоте.
КЛАРА. В последний раз моя красота изумляла уличного продавца карандашей, в черных очках и с белой тростью.
РОТШТЕЙН. Так вы еще и скромница. Ты – везунчик, Лео.
ЛЕО. Не устаю себе это повторять.
РОТШТЕЙН. И никуда не отпускай ее от себя.
ЛЕО. Я пытался. Она не уходит.
РОТШТЕЙН. Таких, как она, одна на миллион.
ЛЕО. И досталась именно мне. Каковы шансы на выигрыш?
РОТШТЕЙН. Выигрыш можно гарантировать только в заезде, который завершен. Да и то не всегда. Ты это записываешь? Кто-нибудь это записывает? Почему Деймона Раньона никогда нет, если он мне нужен?
ЛЕО. Он еще не подошел. Зато Уинчелл здесь? Может, он запишет?
РОТШТЕЙН. Уинчелл – не писатель. Он – стервятник, копошащийся в грязном белье. Конечно, иной раз он полезен, но доверия к нему у меня нет. Кто мне нужен, так это Раньон. Нет у меня особого уважения к писателям, но из всех писателей и репортеров, с которыми меня сводила судьба, обычно мне на беду, именно Деймон Раньон больше всех похож на человека. (Звонит телефон. ЭЙБ смотрит на него, но не берет трубку. РОТШТЕЙН смотрит на телефон, потом на ЭЙБА). По-моему, звонит телефон, Эйб.