Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»
Шрифт:
— Все-таки, Коба, почему ты не хочешь признать, что это наши люди уничтожили Гиммлера? — Человек, спросивший это, был одним из немногих, кто имел право на такое обращение к вождю.
— А ты, Вячеслав, как нарком и дипломат, можешь предсказать реакцию союзников на подобное сообщение? С вероятностью ну хотя бы в семьдесят пять процентов?
— По некоторым признакам, англичане уже знают. А реакция… Мне кажется, она будет положительной.
— Эти все знают, да мало понимают. — Сталин отложил ручку и повернулся к Молотову. Тот сидел практически за спиной, и говорить было неудобно. — И мне ли тебе объяснять — догадки и слухи к делу не подошьешь. Кстати, их мнение меня
— Ты считаешь, что без доказательств нам не поверят?
— Дело не в вере, Вячик, — Сталин покачал головой. — Что бы мы ни сделали, как правы бы мы ни были, они всегда могут повернуть все с ног на голову. Возьмут, к примеру, и обвинят нас в терроризме. Сейчас это не страшно, пока война идет. А потом? После? Тем более что некоторые наши действия в последние годы вполне под подобное определение подпадают. Вспомни, Вячик, к смерти Иудушки нас нельзя было привязать никаким боком, а ведь как их «свободная пресса» разорялась… Доказательств никаких, но русские виноваты. Или разорутся о недопустимости применения «нецивилизованных методов ведения войны», — его губы скривились в ироничной усмешке. — Тот, у кого пушек больше, может не соблюдать законов, сам знаешь… Пока же, насколько мне известно, английские газеты пишут, что Гиммлер погиб при бомбежке.
— Да, это официальная версия немцев.
— И перебить ее мы сможем, только если у нас на руках будут неопровержимые доказательства. А они есть или у Гейдриха, или у «Странников».
— При чем тут Гейдрих? — Молотов недоверчиво поджал губы.
— Конечно, сам он следствие не ведет, но тем не менее номинально руководит всеми специальными службами страны.
— Понятно. РСХА, — мотнул головой народный комиссар иностранных дел. — Ты, Коба, действительно считаешь, что он целиком не контролирует свою свору?
— Уж очень они разные, Вячик. Каждый одеяло в свою сторону тянет, если я правильно понимаю ситуацию. У нас все лучше, цельнее, что ли… Но и то… — Руководитель Советского государства тяжело вздохнул. — Вон с партизанами чего выходит, видел? Военные, госбезопасность, партийные органы… Пономаренко какую бумагу прислал… Так что возникновения свар в гейдриховской своре я совсем не исключаю, — Сталин улыбнулся собственному каламбуру.
— Как успехи Лаврентия в вытаскивании других свидетелей? — Молотов поправил пенсне.
— Пока не справился. Пока… Но обстоятельства явно не на его стороне. Гудериан отодвинул фронт в районе Рославля, рвется к Гомелю, так что от ближайших наших войск до этих «Странников» по прямой две сотни верст.
— Коба, мне тут сообщили по секрету, что Георгий уж очень рьяно ищет их же. — Молотов встал с дивана. — И Пономаренко с его подачи сейчас очень плотно давит на Цанаву. Может, и идейка его со штабом всех партизан оттуда растет?
— Вот как… — Иосиф Виссарионович усмехнулся. — Ну, с Фомича они немного получат. Но проследи, проследи. С этой группой вообще, Вячеслав, загадка на загадке. Тут ко мне даже Власик [45]
45
Власик Николай Сидорович— комиссар ГБ 3-го ранга, руководитель охраны Сталина. Краткую биографию смотри в Приложении 2.
— Зачем? — удивился Молотов.
— Да однофамильца нашел. Одного из этой группы.
— Это кого?
— Окунева.
— Одного же уже нашли. Павел, кажется, зовут.
— Нет, Вячеслав, тот в Дальстрое уже два года как.
— Сидит? — недоуменно поднял брови наркоминдел.
— Вячик! Ну ты-то не уподобляйся! Отделом руководит. А тот, о ком Власик доложил, — в Подмосковье, подсобным хозяйством в управделами ЦК заведует.
— И что, на месте?
— Как штык. В Белоруссии никогда не был.
— А что же Николай встрепенулся?
— Доложил на всякий случай. Перестраховщик. — Неудовольствия в голосе вождя, однако, слышно не было. — В общем, мне кажется, Вячеслав, этот разговор надо на пару дней отложить. С наступлением определимся, Лаврентий еще покопает, вот тогда и поговорим. А сейчас надо определиться, кому зафронтовую работу поручить.
— Так по линии обкомов уже массовость обеспечена, военные, НКВД… Ты сам сказал…
— Массовость массовостью, но есть нюансы, которые мы обязаны учесть. Вот, почитай, — и Сталин протянул собеседнику несколько листов.
Снова поправив пенсне, Молотов быстро пробежал глазами первую страницу, затем следующую…
— Кто автор? — поинтересовался он, прочитав все четыре.
— А ты не догадываешься?
— Эти?
— Совершенно верно. И большая часть этой информации получена из допросов немецких военных и полицейских.
— Выходит, раскрытие любой подпольной нашей сети — это вопрос времени?
— Не любой, Вячик, не любой, а лишь партийной. С некоторыми пунктами сложно не согласиться. Так что я считаю, тут надо хорошенько подумать. Отвыкли некоторые наши товарищи от конспиративной работы, обюрократились.
— Да уж, особенно ситуация с партархивом Минска впечатляет… Но, Коба, я бы все-таки объявил про Гиммлера-то. А что? Берлин бомбим, главного эсэсовца подловили. Резонанс!
— Это все замечательно, Вячик, но успехов на фронте не заменяет. — Глава государства закурил. — Дадим Лаврентию еще неделю!
Город Борисов Борисовского района Минской области. 22 августа 1941 года. 14:40.
— Таким образом, господа, русским удалось парализовать это направление минимум на четыре дня! — Грайфенберг еще раз провел указкой по карте. — Следовательно, возникла не только угроза нарушения снабжения северного крыла группы армий, что на настоящий момент не столь критично, но появилась вероятность возникновения помех развитию наступления в направлении на Великие Луки. Проблема не только в том, что мосты разрушены, но и в том, что скопления войск мешают проведению восстановительных работ, а на упорядочивание движения после ремонта переправ потребуются, по оценкам фельджандармерии, минимум сутки. Хотелось бы также обратить ваше внимание, господа, на то, что если диверсии в районе Зембина можно списать на практически полное отсутствие войск в данном районе, я имею в виду не маршевые пополнения на шоссе, а части охраны, конечно, то взрывы в непосредственной близости от штаба группы армий, на мой взгляд, могут указывать только на две вещи: или минирование было произведено еще до захвата города нашими войсками, или мероприятия по охране коммуникаций совершенно недостаточны! — Сквозь спокойный академизм офицера Генерального штаба отчетливо прорезалось негодование.