Дозоры.Сборник. Книги 1-10
Шрифт:
Тигр стоял в проеме, за которым кипела серая мгла. Мне даже показалось, что я вижу те «пузырики», про которые говорила Надя.
— Впечатляюще, — сказал Тигр, входя в Саркофаг. — Ты знаешь, что за всю историю Инквизиции это заклинание использовали всего три раза?
Я покачал головой. Арина уже была на ногах — и, похоже, собиралась сражаться.
— В принципе это вполне убедительно, — продолжал Тигр, неторопливо идя ко мне. Арину он игнорировал. — Но тебе не приходило в голову, что твоя дочь может сделать
— Какой? — спросил я.
Рука Тигра схватила меня за шиворот и без малейших усилий вскинула вверх.
— К примеру, такой, что если Сумрак умрет, то любимый папочка вернется из Саркофага?
— А это так? — прохрипел я, хватаясь за горло и пытаясь ослабить воротник.
— Нет! Но разве она мне поверит?
В следующий миг Тигр рванулся вперед — и мы прошли сквозь стену.
Крик Арины оборвался за спиной, будто отрезанный.
Мы снова стояли в домике, затерянном в подмосковных лесах.
— Папа! — закричала Надя, бросаясь ко мне. Тигр отпустил мой воротник и отступил на несколько шагов. Я обнял дочку, посмотрел на него. Тигр мрачно смотрел на стоящего рядом с ним Кешу. Мальчишка будто оцепенел.
— Вот даже не думай! — сказал я.
— А какие у меня гарантии? — негромко спросил он.
— Никаких. Только мы всю жизнь без них обходимся, придется и тебе научиться.
Тигр буравил Кешу взглядом. Потом спросил:
— Мальчик-пророк… Ради собственной безопасности я должен тебя убить…
— Я не хочу! — воскликнул перепуганный Кеша и начал неуклюже пятиться в мою сторону.
— Хорошо. Так и запишем, Иннокентий Толков отказался, — произнес Тигр. И исчез.
Мы остались втроем.
— Он правда ушел? — спросила Надя. — Как ты думаешь, папа?
— Я думаю… — Я потер горло и закашлялся. Тигр меня чуть не придушил, вытаскивая из Саркофага… сил он точно не соизмеряет… — Я думаю, что существо, у которого есть чувство юмора, не может быть совсем уж плохим…
Надя всхлипнула и обняла меня крепче. Кеша помялся секунду, потом подошел и неловко ткнулся с другого бока.
— Все, все в порядке, — сказал я. — Все уже закончилось.
— А где Арина? — спросила Надя негромко.
— В Саркофаге Времен, — ответил я.
— Это значит — навсегда?
— Это значит, что еще никогда и никто не попадал в Саркофаг, из которого нельзя выйти, с Минойской Сферой, которая прокладывает порталы откуда угодно. Не знаю, Надя. Возможно, и Тигр этого не знает.
Я и сам не знал, чего в моих словах больше — попытки утешить дочь или правды.
А еще больше не знал, хочу ли я, чтобы древняя ведьма смогла совершить немыслимый побег из темницы. Как по мне — так лучше бы она там осталась до конца времен.
— Мне попробовать открыть портал? — спросила Надя. — Сумрак успокаивается…
— Через десять минут и тридцать секунд Великие Гесер и Завулон откроют к нам
— Это я и сам догадываюсь… — прошептал я, глядя на растрепанную Кешину макушку.
— Вы — Антон Городецкий, — продолжал мальчик. — Вы — Светлый Иной. Вы — отец Нади. Вы… вы нас всех… вы нас всех…
Я затаил дыхание.
Повисла тишина.
— Я что-то говорил, да? — робко спросил Кеша.
Вот так всегда!
А как хотелось бы знать, правильно ли ты поступил.
Но никто и никогда не даст на это ответа.
Даже Сумрак.
В романе использованы стихи Уильяма Блейка, фрагменты из песен групп «Motor Roller», «Пикник», песни Владимира Высоцкого и Сергея Калугина.
Сергей Васильевич Лукьяненко
Борода из ваты
— Сила для Иного — не главное, — сказала Ольга.
Я только вздохнул. Легко говорить «Сила не главное», когда ты — Высшая волшебница. Так олигархи любят вздыхать: «Деньги в жизни не главное», сидя на палубе своих яхт, или здоровые люди утешают приболевших: «Ничего, здоровье — дело поправимое!»
— А что главное? — спросил я.
До Нового года оставалось три часа.
А я даже подарок Светлане не купил!
Мы с Ольгой стояли на крыше Московского Университета. Точнее на шпиле. Точнее — на звезде.
Замечательная гармония места и времени, правда?
Вряд ли вы когда-то присматривались к звезде, венчающей шпиль Московского Университета. С земли она, понятное дело, кажется маленькой. На самом же деле — звезда огромная, стоять на ее лучах — совсем несложно, тем более, что там есть крепкие железные перила. Вид «со Звезды» замечательный — кажется, что вся Москва видна, от Бирюлево до Медведково, даже легкий новогодний снежок не был помехой. Шпиль Университета таинственно поблескивал под нами — он, оказывается, был покрыт стеклянными пластинами на болтах, хотя снизу казался позолоченным. Портило впечатление только то, что изрядная часть пластин была расколота или выпала.
Москва, она вся такая — издалека кажется лучше, чем вблизи.
— Главное, Антон, это любовь к своему делу, — сказала Ольга.
Я покосился на нее — но волшебница, вроде бы, не шутила. Стояла, опершись на перила, пристально вглядывалась в город. Потом достала сигареты, закурила. Спросила:
— Будешь?
— Не хочу на морозе, — отказался я. — Ольга, мы именно здесь дежурим, потому что МГУ — высокая точка? Удобная для наблюдений?
— Нет, — ответила Ольга. — Еще версии?