Дозоры.Сборник. Книги 1-10

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Не помешал ночному бдению?

Впрочем, и так было понятно, что помешал. Не дожидаясь ответа, Дмитрий начал выбирать, куда приземлиться.

– Что вы, Дмитрий Леонидович! – интеллигентно и подчеркнуто правильно сказал предводитель всей компании, вампир Артем Комаров из 9 «А». Собственно, классов в параллели было всего два, «А» и «Б». – Вы как раз вовремя!

– Да? – Дреер не стал садиться на пол и придвинул стул. Руками, а не Силой, все-таки порядок есть порядок.

– У нас тут спор!

– По поводу?.. – Дреер вдруг осекся.

Только сейчас он заметил, что на полу обсерватории

расположились не семь подростков, а больше.

Восемь голов. Длинные волосы Комарова. Рыжеватый «ежик» – Толик Клюшкин. Буйная черная шевелюра – вервольф Карен Саркисян. Лохматый, нечесаный, с глазами слегка навыкате – просто-таки классический волкулак Гоша Буреев. Единственный белобрысый во всей этой шайке и одновременно самый юный – Стас Алексеенко. И, конечно, наособицу близнецы Даниловы, брат и сестра.

Немудрено, что среди них Дмитрий не сразу углядел скромную рыженькую девочку с короткой мальчишеской стрижкой. Хотя и странно – ведь сидела она, скрестив по-турецки ноги, рядом с Артемом.

Дмитрий не очень хорошо знал девочку, хотя уроки в ее классе уже вел… Кажется, появилась в школе не так давно, с первого сентября. И звали ее вроде бы Анной. Фамилию Дреер вспомнить не смог.

Зато вспомнил, даже не глядя на ауру, что она – Светлая. Первая Светлая в компании «мертвых поэтов».

– Толик говорит, что цвет Иного зависит от настроения, под которым он первый раз зашел в Сумрак… – сказал Комаров.

– Есть такая гипотеза, – ответил Дреер, не сводя взгляд с Анны.

– Ни фига себе гипотеза! – встрял Гоша. – На Инобиологии только так и говорят.

– Ну-у… – протянул Дреер. – А кто не согласен?

– Я! – сказал с места вечно настороженный Карен Саркисян.

Когда он волновался, у него отчетливо звучал в голосе армянский акцент. Обычно же Дмитрий склонен был ставить литературную речь Карена в пример.

– Получается, какой-нибудь маньяк может всю жизнь людей убивать, пока его не инициировали. А войдет в Сумрак первый раз в хорошем настроении, может, потому что только что кого-то там снова убил… И чего? Будет Светлым?

– Увы, – сказал Дреер.

– Это несправедливо! – эмоционально заявил Карен.

– Конечно, – согласился Дмитрий. – Но и случается крайне редко. Исчезающе. В основном бывает наоборот.

– Среди Темных очень мало убийц, – сказала с места Маша Данилова.

Повисла тишина. Все-таки, кроме Дреера и новой девочки, тут всем рано или поздно выпишут лицензию на охоту за людьми.

– То есть у нас многие должны… питаться, – поправилась Маша. Было видно, что ей самой неприятно говорить. – Но они не убийцы. Не совсем убийцы. Даже вампиры не убивают просто так.

– Мы обыкновенные хищники, – сказал Карен. – Должны есть мясо. Но не убиваем больше, чем можем съесть. А можем и вообще не убивать. Я никого не собираюсь.

– Я тоже, – сказал Артем.

Он был вампиром от рождения. Комаров-старший работал начальником отдела сбыта на крупном мясокомбинате. Мать Артема сама настояла на том, чтобы муж ее инициировал, когда уже была беременна. Дети вампиров редко выживают без инициации, и она не хотела, чтобы сына укусил родной отец. Теперь она трудилась на станции переливания крови, даже использовала

Зов, чтобы привлекать туда больше доноров с редкими группами. Ночной Дозор разрешил ей это, оценив пользу и принимая во внимание, что за всю жизнь доктор ни разу не обратилась за лицензией.

Она даже к донорской человеческой крови ни разу сама не притронулась, пила исключительно свиную, мучаясь чувством вины по отношению к людям.

Артем вообще не должен был сюда попадать, Договора он не нарушал. Но все его горе было от ума. Комаров-младший сменил несколько школ, потому что все время доказывал учителям, что они не правы. В конце концов сами родители попросили перевести его сюда в надежде, что хотя бы среди Иных он успокоится.

Он и успокоился. Почти.

– Тут никто не хочет, – сказал рыхлый Алексеенко, самый маленький из «поэтов» и по возрасту, и вообще. Зато крупнее их всех в сумеречном облике. Такая вот странная акселерация.

– Из-за чего же спор, джентльмены? – вернулся к теме обсуждения Дмитрий. Посмотрел опять на Светлую девочку, потом на Машу Данилову, поспешно добавил: – …И леди?

– Я думаю, что Темным или Светлым человека делает все-таки не то, с какой ноги он утром встал и первый раз зашел в Сумрак, – заявил Карен.

– А что?

– Как он живет!

– А знаешь, пожалуй, так оно и есть. Разве жизнь не влияет на настроение? Хочешь сам развеселиться – попробуй развеселить другого. И какова тогда вероятность, что в Сумрак ты попадешь в депрессии? Очень и очень маленькая.

– Но мы-то уже не сможем ничего поменять, – сказал Иван Данилов, Машин брат. – Про наше настроение вообще никто не спрашивал. Даже Сумрак.

Даниловы были крайне нетипичными Иными. Потомственные оборотни-змеи, наг и нагайна. Единственные в городе и, пожалуй, во всей Средней полосе России. Какая-то веточка их рода произрастала из Индии. Несмотря на совершенно русские имена – Иван да Марья, – Даниловы и чертами лица немного походили на индусов. Иван – на знойных актеров Болливуда, а отличнице Маше не хватало разве что точки между бровей и сари. При том, что у нее было сказочно красивое лицо, словно у шамаханской царицы, и копна пышных черных волос, Маша все же немного стеснялась своей внешности. Может, боялась, что проявится вторая, «змеиная» натура. А может, из-за нескольких лишних килограммов. Наверное, поэтому Маша никогда не ходила ни в чем обтягивающем. Известное среди Темных заклинание «паранджи» в школе никого обмануть не могло.

Однажды молодой, необстрелянный и ретивый сотрудник Ночного Дозора при них с братом что-то сказал про «змеиный выводок». Ему, конечно, потом и на службе влетело по первое число. Но это было потом, а в тот самый момент Маша просто-напросто зашипела и, не оборачиваясь в змею, вцепилась ногтями ему в физиономию. Дозорному повезло, что девочка не была оборотнем-тигрицей, которые в Индии тоже не редкость, и ногти у нее оказались вполне человеческими, не выдвижными. Лицо, однако, Маша оперативнику все же попортила. Иван в той памятной драке тоже участвовал, сцепился с дозорными, что примчались своему на выручку. С сестрой он был неразлейвода. А поскольку скандал был не первым, обоих рекомендовали направить сюда, в интернат.