Дозоры.Сборник. Книги 1-10
Шрифт:
Глава 3
Проснулся я очень рано. Тишина стояла, живая дачная тишина, с шорохом ветерка, к утру наконец-то прохладного. Только меня это не радовало. Постель была мокрая от пота, а голова раскалывалась. На соседней кровати — нам отвели комнату на троих — монотонно похрапывал Семен. Прямо на полу, завернувшись в одеяло, спал Толик: от предложенного гамака он отказался, сказав, что разболелась травмированная при какой-то заварушке в семьдесят шестом году
Обхватив затылок ладонями, чтобы не развалился при резком движении, я сел на кровати. Взглянул на тумбочку, с удивлением обнаружил там две таблетки аспирина и бутылку «Боржоми». Кто же эта добрая душа?
Выпили мы вчера три бутылки на двоих. Потом подошел Толик. Потом еще кто-то, и принесли вина. Но вино я не пил. Хватило остатков ума.
Запив аспирин половиной бутылки минералки, я некоторое время тупо сидел, ожидая действия лекарства. Боль не проходила. Кажется, не вытерплю.
— Семен, — хрипло позвал я. — Семен!
Маг открыл один глаз. Выглядел он вполне прилично. Будто и не пил куда больше меня. Вот что значат лишние столетия опыта.
— Голова, сними…
— Топора нет под рукой, — буркнул маг.
— Да иди ты, — простонал я. — Боль сними?
— Антон, мы пили добровольно? Никто нас не принуждал? Удовольствие получали?
Он перевернулся на другой бок.
Я понял, что от Семена мне помощи не добиться. И в общем-то он был прав, вот только терпеть я больше не мог. Нашарив ногами кроссовки, переступив через спящего Толика, я выбрался из комнаты.
Комнат для гостей было две, но в другой дверь оказалась заперта. Зато в конце коридора, в спальне хозяйки, — открыта. Вспомнив слова Тигренка о способностях к целительству, я без колебаний рванулся туда.
Нет, похоже, сегодня все ополчилось против меня. Не было ее там. Игната с Леной, против моих подозрений, тоже не оказалось. Ночевала Тигренок с Юлей. Девочка спала, по-детски свесив руку и ногу с кровати.
Мне сейчас было все равно, у кого просить помощи. Я осторожно подошел, присел рядом с широченной кроватью, шепотом позвал:
— Юля, Юленька…
Девочка открыла глаза, поморгала. И сочувственно спросила:
— Похмелье?
— Да. — Кивнуть я не решился, в голове как раз взорвали маленькую гранату.
— Угу?
Она закрыла глаза и, по-моему, даже задремала снова, при этом обняв меня за шею. Несколько секунд ничего не происходило, потом боль стала стремительно отступать. Будто в затылке открыли потайной краник и стали выпускать скопившуюся бурлящую отраву.
— Спасибо, — только и прошептал я. — Юленька, спасибо.
— Не пей так много, ты же не умеешь, — пробормотала девочка и засопела — ровно, будто переключилась мгновенно
Я встал, с восторгом ощущая, что мир обрел краски. Семен, конечно, прав. Надо нести ответственность. Но иногда на это просто нет сил, совершенно нет. Оглядел комнату. Спальня вся была в бежевых тонах, даже наклонное окно чуть тонировано, музыкальный центр — золотистый, ковер на полу — пушистый, светло-коричневый.
В общем-то нехорошо. Сюда меня не звали.
Я тихонько пошел к двери и, уже когда выходил, услышал голос Юли:
— «Сникерс» мне купишь, ладно?
— Два, — согласился я.
Можно было пойти досыпать, но с постелью были связаны достаточно неприятные воспоминания. Будто стоит лечь — и притаившаяся в подушке боль набросится снова. Я только заглянул в комнату, подхватил джинсы и рубашку, стоя на пороге, оделся.
Ну неужели все спят? Тигренок вон где-то бродит, а кто-то наверняка за беседой и бутылочкой засиделся до утра.
На втором этаже был еще маленький холл, там я обнаружил Данилу и Настю из научного отдела, мирно спящих на диванчике, и поспешно ретировался. Покачал головой: у Данилы была очень милая, симпатичная жена, а у Насти — пожилой и безумно влюбленный в нее муж.
Правда, они были только люди.
А мы — Иные, волонтеры Света. Что ж тут поделать, у нас и мораль иная. Как на фронте, с военно-полевыми романами и медсестричками, утешающими офицерский и рядовой состав не только на госпитальной койке. На войне слишком остро чувствуешь вкус жизни.
Еще здесь была библиотека. Там я обнаружил Гарика и Фарида. Вот они — точно вели беседу всю ночь, за бутылочкой, и не за одной. И заснули прямо в креслах, видимо, совсем недавно: перед Фаридом на столе еще чуть дымилась трубка. На полу валялись стопки вытащенных из стеллажей книг. О чем-то они долго спорили, призывая в союзники писателей и поэтов, философов и историков.
Я пошел вниз по деревянной винтовой лестнице. Ну кто-нибудь найдется разделить со мной это тихое мирное утро?
В гостиной тоже все спали. Заглянув на кухню, я не обнаружил там никого, кроме забившегося в угол пса.
— Ожил? — спросил я.
Терьер оскалил клыки и жалобно заскулил.
— Ну а кто тебя просил вчера воевать? — Я присел перед собакой. Взял со стола кусок колбасы, воспитанный пес сам не рискнул. — Бери.
Пасть щелкнула над ладонью, сметая колбасу.
— Будь добрым, и к тебе — по-доброму! — объяснил я. — И не жмись по углам.
Нет, ну все-таки кто-нибудь бодрствующий найдется?
Я взял и себе кусочек колбасы. Прожевывая, прошел через гостиную и заглянул в кабинет.