Драго. Том 2
Шрифт:
– Видишь, друг мой, у нас у всех есть чувство юмора. Только вот никто из нас не понял шутки на входе в клуб, когда два организма почему-то не хотели нас пропускать, и не хотели даже посмотреть приглашение. Если это, конечно, была шутка… – посмотрел я на администратора. – Потому что шутку, даже не поняв, я могу принять. Если же это была ошибка, и о нашем прибытии просто забыли сообщить, тогда дело хуже. Для репутации владельца заведения. Ну а если кто-то решил просто помурыжить нас на входе, чтобы полюбоваться нашим поведением в неудобной ситуации… Но нет, я не думаю что тот кто это придумал настолько
Лучезарно улыбнувшись, со всем обаянием на которое был способен, я взмахом руки привлек внимание Илоны, и изобразил максимально куртуазный поклон, выказывая ей свое почтение. Илона, отвлекшись от одного из своих собеседников, реагируя на мой жест, прижала ладони ко рту и послала мне скромный воздушный поцелуй.
– Нет, я не верю, что этот кто-то был настолько туп, – обернулся я вновь к администратору. – Не верю, но недооценивать предсказуемость тупизны я давно отучился.
Отведя взгляд от внимательно смотрящего на меня Вернера, я обернулся к администратору.
– И если представление с двумя гамадрилами было устроено, чтобы посмотреть на мое унижение, тогда я немного разозлюсь. И всю богадельню тут разнесу в хлам, сожгу и обоссу! Ты понял, пес?! – перешел я на крик, заставив администратора отшатнуться. – Ну так что, ты принес нам извинения? – после небольшой паузы очень тихим и ласковым голосом произнес я.
Видимо, администратор принес совсем не извинения. Судя по густой, осязаемой ауре страха принес он весть о том, что наше поведение неподобающее и нам стоит покинуть клуб. И пару раз он попытался о этом сказать – открывая рот, но при этом не в силах произнести ни слова.
Вернер вдруг резко поднялся – так, что его стул с грохотом опрокинулся. Кивнув администратору, Вернер даже не глянув на меня отошел от стола. Следом за ним поднялись румяные братья из ларца, уходя и даже не прощаясь.
Пиво их, кстати, все три бокала, осталось нетронутым.
Администратор, едва Томми покинули круг тишины, с облегчением рассыпался в извинениях, и в качестве комплимента от заведения предложил нам всем оплату всего счета. Ну, в этом я почти и не сомневался.
– Очень рад, что сеть заведений Неон согласна в течении полугода предоставлять бесплатное премиальное обслуживание всем ребятам с Полигона, – улыбнулся я администратору.
Тот едва заметно дернулся, замер на несколько секунд, после чего кивнул и фальшиво улыбаясь, еще раз рассыпался в извинениях. «Уважаемые люди», когда поняли, что теперь они могут гулять без денег сколько угодно в сети клубов, громко загомонили. Глядя при этом на меня восхищенно: прийти в клуб, прострелить ноги охранникам, рассказать анекдот и получить полгода бесплатного обслуживания – я прямо чувствовал волны обожания.
Которые меня раздражали до невозможности, вкупе с вернувшейся, вымораживающей до самых костей головной болью. Едва я сел за стол, взял в руки бокал с пивом – просто взяв, я не собирался его пить. Просто чтобы что-то подержать холодное – и очень хотелось бокал сейчас прислонить ко лбу.
Из-за пульсирующей головной боли меня все вокруг раздражало так, что я уже начал всерьез размышлять о том, что прибить кого-нибудь из уважаемых людей. На
Эта мысль немного отрезвила. Но только лишь немного – потому что клокочущая раздраженная в груди злость никуда не делась. И крикливо общающиеся «уважаемые люди», размахивающие руками и активно обсуждающие происходящее, меня сильно напрягали. Я уже десять раз пожалел о том, что решил выдвинуться сюда с делегацией уличной банды, а не отряда варлорда. На последнее, впрочем, мне практически наложила запрет Доминика. Намекнув, что отряд варлорда – это подразделение, законтрактованное корпорацией, и, если я прибуду сюда в группе отряда, это может принести лишних проблем.
Боль все сильнее давила на виски и брови с обратной стороны; казалось, что сейчас или череп треснет, или глаза лопнут. Очень мне не хватало Николетты, но вариант привести ее с собой я даже не рассматривал. Нечего ей здесь сегодня смотреть. Не для нее и место, и зрелище.
Причем неподходящее для нее зрелище даже без поединков. Которое даже без главного гвоздя программы сегодняшней ночи уже взгляд не радовало. Пусть и приглушенное неоновой пеленой, происходящее выглядело неприятно даже в сглаживающих грязь реальности красках синего.
Очень многие гости уже или полностью отъехали в иные планы реальности, или были готовы к этому – а сверкающие белым всполохи в густой синей пелене лишь добавляли сказочности происходящему. Вокруг, на всем пространстве парящего над клубом амфитеатра, царила форменная вакханалия. В которой островками спокойствия высились лишь некоторые столы – такие, как наш, накрытые куполами безмолвия.
Столы, за которыми сидели в основном одетые, причем в большинстве вполне цивильно одетые, гости. Но даже под куполами спокойствия хватало зрелищ: на столе Илоны разлеглась официантка, заваленная роллами и суши, которыми закусывали гости. И развлекались как могли, с помощью еды, напитков, в частности шампанского, и доступного к экспериментам обнаженного тела.
За столом неподалеку от нас расположилась компания Чарльза Спенсера младшего. Компания, в которой был и мой заочный знакомый Винни Уэлч. Больше десятка молодых парней, без сопровождающих девушек кстати, уже накупались в бассейне. Надев, в большинстве, банные халаты, они вернулись за стол. И совсем недавно часть из них бросками еды и тарелок сбила с каната проходящую над ними одну из воздушных акробаток. И сейчас двое занималось с ней сексом прямо на столе. Девушка, впрочем, сильно против не была, а удивительные способности управления собственным телом демонстрировала и в этой ситуации.
И это было только началом. Сразу после полуночи, после боя часов, вечеринка окончательно подошла к пику пьяного и наркотического угара. По сторонам я старался не смотреть особо – и неприятно, и ничего интересного. Потому что ничего особо удивительного для меня, бывавшего еще в трахтенберговском «Хали-Гали» в Питере, в общем-то не происходит.
Ничего сильно удивительного не происходит, но так и хочется закричать что есть силы: «Жги, Господи, здесь уже ничего не исправить!»
И если Господь не откликнется, сжечь все вокруг самому. Нахер.