Драгоценность, которая была нашей
Шрифт:
Глава тридцать первая
У окна есть масса достоинств. Для человека оно, как рама для картины, как авансцена для пьесы.
Льюис мягко затормозил у дома Даунса в конце Лонсдейл-роуд, когда фактически уже наступил полдень.
— Ничего себе домик, сэр, небось влетел в копеечку! — восхищался Льюис, когда они заскрипели щебенкой, направляясь
— Не возжелай дома ближнего, Льюис. Лучше нажми на звонок!
Люси Даунс оказалась дома и скоро стояла и дверях — привлекательная стройная блондинка за тридцать, одетая в летний бумажный костюмчик цвета блеклой зелени, через руку у нее был перекинут светло-бежевый макинтош. Несколько секунд она смотрела в глаза Морсу, ее взгляд казался очень застенчивым, но не исключено, что это впечатление было обманчивым. Потом ее рот нервно выдавил:
— Хелло!
— Доброе утро, мадам. — Льюис показал ей удостоверение. — Дома ли мистер Даунс? Мистер Седрик Даунс?
Люси на мгновение опешила:
— Ой! Боже мой! Его нет, боюсь, его нет! Он утром поехал показывать каким-то американцам Оксфорд, а после обеда у него лекция, так что... Вы уж извините! Я не могу вам помочь? Я его жена.
— Миссис Даунс, — вмешался Морс, — мы с вами уже говорили по телефону, если помните, чуть раньше? Вы позволите... э... зайти к вам на минутку?
Люси взглянула на часы.
— Да! Да, конечно! Только... — она придержала дверь, пропуская их в дом, — только я собираюсь... Ох ты!
Морс больно ударился коленкой об огромный чемодан, стоявший в коридоре у самой двери, и на миг сжал веки, чтобы легче было не разразиться самыми страшными богохульствами.
— Ой, простите! Я должна была... чертов чемодан! За утро я уже два раза ударялась о него. Простите!
Голос у нее был умоляющий, и Морс догадался, что ее плаксивый тон — просто прикрытие нервозности.
Нервозности из-за чего?
— Я уезжаю, — продолжала Люси, в Лондон. Нужно поменять кое-какие занавески. Подруга порекомендовала магазин с довольно приличными ценами, неподалеку от Кингс-Кросс. Но разве можно в наше время верить людям, правда? Я специально заказывала французские со складками, и что же... Ой, простите! Прошу вас, присаживайтесь!
Морс, осмотрелся и был несколько удивлен, увидев, что ковер, украшения, мебель не отличаются ни добротностью, ни элегантностью, разве что занавески смотрелись хорошо, яркие, несомненно новенькие, чуть ли не из магазина, и (по мнению Морса) подобраны с большим вкусом. Принимаясь за обновление интерьера, Люси явно начала с занавесок.
— Я бы предложила вам кофе, но вот-вот приедет такси. Обычно на станцию меня отвозит Седрик, — хихикнула она. — Я так и не научилась водить машину, я так боюсь.
— У нас к вам чистая формальность, мадам, — начал Морс, неожиданно глубоко погружаясь в вышедшее из моды кресло без пружин.—
— Конечно! Ужасная новость, насчет Тео? Сначала я не могла никак поверить...
— Когда точно это было?
Морс задал вопрос ровным, спокойным тоном, смотря немигающими глазами прямо ей в глаза.
Она глубоко вздохнула, посмотрела на сложный рисунок ковра, потом снова подняла глаза.
— Седрик позвонил из «Рэндольфа» незадолго до того, как пришел домой. Он сказал... он сказал, что знает еще не наверняка, но один из тамошних людей, руководитель группы, рассказал ему и велел никому не передавать, но Седрик, — она еще раз глубоко вздохнула, — сообщил мне и велел никому не передавать.
«Чертов Ашенден!» — чертыхнулся про себя Морс.
— Бедная жена! Как же это могло...
— Скольким еще людям вы рассказали?
— Я? Никому я не говорила. Я и из дома не выходила.
Морс посмотрел на телефон, стоявший на столике подле диванчика, но не стал развивать тему.
— Доктор Кемп пытался поговорить с вашим мужем вчера в обеденное время.
— Я знаю. Седрик сказал мне. Он приезжал домой.
— Во сколько это было?
— Около часа? Четверть второго? Половина?
— Он приезжал за запасным слуховым аппаратом?
Люси кивнула.
— Впрочем, не только за ним. Он прихватил еще какие-то заметки. Не помню какие. Ну, не то чтобы забыла. Я и не знала! — Она нервно улыбнулась: чарующе — Льюису, соблазнительно — Морсу. — В общем, схватил какие-то бумаги и — снова убежал.
— И запасной слуховой аппарат тоже захватил?
Она посмотрела на него со своей колдовской улыбочкой:
— Надо думать.
— А я думал, что аппараты выдают только по одному.
— Правильно. Но у Седрика есть запасной, точнее, два запасных. Его личные. Ведь он же всегда голосует за лейбористов. Во всяком случае, так он говорит.
— Он ведь не такой уж глухой, верно, миссис Даунс?
— Он притворяется, что не такой глухой. Но в общем вы правы, он не такой уж глухой. Просто когда говорит с кем-нибудь, то немножко боится. Боится не столько не знать ответа, сколько не услышать вопроса.
— Вы это очень хорошо выразили, миссис Даунс.
— Благодарю вас! Но это он так говорит. Я только повторяю его слова.
— В котором часу он вчера вечером вернулся домой?
— Часов в одиннадцать? Или после? Он вам сможет сказать точнее.
Зазвонил дверной звонок, впрочем, все трое еще раньше слышали шаги по гравию.
— Велеть ему подождать несколько минут? Он приехал немного раньше.
Морс встал с кресла.
— Нет, думаю, это все. Я... впрочем, если только нет вопросов у сержанта Льюиса?