Драгоценный выстрел (сборник)

– Не боишься, что они просто перестреляют друг друга?

– До смерти – навряд ли. Что я, зря на экипировку потратился? Бронежилеты, каски. Не волнуйся, жизненно важные органы не пострадают. И потом, у них строгий приказ – целиться исключительно в бронежилет.

– А руки-ноги? Пули-то реальные.

– Руки-ноги до свадьбы заживут. Зато на

своей шкуре почувствуют, каково мне тогда было. В другой раз поживее будут поворачиваться.

– Ждешь другого раза?

– Типун тебе на язык! Я и с того еще никак в себя не приду.

– Поэтому и задумал эту «страшную месть»?

– Не месть, а тренировка. Слишком хорошо живут, салом заплывать начали. Быки. Пускай попрыгают, мяса порастрясут.

На крыше обветшавшего строения, в котором когда-то располагались производственные цеха, стояли два человека с биноклями. Перед ними расстилалась обширная территория, где раньше находилась промышленная база, а сейчас, полуразрушенные и заброшенные, виднелись лишь остатки былого величия.

На этой пересеченной местности разворачивалось действо, напоминавшее телерепортажи из «горячих» точек. От укрытия к укрытию перебегали люди, экипированные, как бойцы спецназа, и стреляли друг в друга из пистолетов. На черных бронежилетах четко выделялись и издалека были видны цифры. У одних они были красного цвета, у других синего.

– Ага! Один есть! – глядя в бинокль, издал победный клич высокий, представительный мужчина, только что уверявший своего собеседника, что в этой игре никто никого не должен «убить до смерти».

– Что, попал? – Второй наблюдатель тоже приложил бинокль к глазам.

– Еще как попал! Видишь, он руку поднял и в сторонку отваливает? Больше не прячется. Значит, убит. Такой уговор. Если бронежилет повредили – выходишь из игры. Теперь у моих на одного больше. Стараются, пупсики. Правильно, бабки, они ведь всем нравятся.

– Победитель получает приз?

– Само собой. Я за справедливость. Если виноват, будешь наказан, а если честно заработал – получи. Проигрывает тот, у кого никто «в живых» не останется.

Команды по пять человек. Та, у которой все пять «броников» испортят, уходит ни с чем.

– А вторая – с полными карманами бабла?

– Да, но тоже только те, у кого бронежилет целый. Нечего на чужом горбу выезжать. Если дал себя «убить», значит, грош тебе цена. Независимо от того, в какой ты команде.

– Жестко.

– Справедливо. Если они себя защитить не могут, как будут меня защищать? Так, как в прошлый раз? Не надо, это мы уже проходили. Пусть учатся работать как следует. Я им и так все позиционные преимущества обеспечил. Если уж эти «желторотики» после месяца тренировки их переиграют, значит, вообще грош им цена. Уволю к чертовой матери! Всех до единого!

– А что, эти «манекены» твои – совсем никакие?

– Ну, уж бывших десантников среди них точно нет, – усмехнулся высокий. – Брал со спортивной подготовкой. «Без опыта работы», как говорится. И еще

тех, кто занимался частной охраной. Мои-то ведь тоже не из спецназовцев, сам понимаешь.

– Может, в этом вся проблема?

– Может быть. Вот мы сейчас и выясним. Если уж они с полными дилетантами не справятся, тогда… К чертовой матери тогда! Пускай сторожами на автостоянку идут.

– А почему пистолеты? Что, на «калаши» денег не хватило?

– Обойдутся. Из «калаша» и дурак попадет, а вот пускай они с пистолетиками попрыгают. Да и потом – им же не в глаз метить. Такой задачи не ставится. А уж в бронежилет не попасть… Пускай только попробуют. Всех уволю!

– Что ж, в целом резонно. Дальность здесь небольшая, все на одном пятачке тусуются. Да и для твоих тренировка вполне адекватная. Ты же не с автоматами их за собой таскаешь.

– Вот именно.

– А вообще, они легко согласились на «эксперимент»?

– Не очень, – снова усмехнулся высокий. – Но ведь со мной разговоры разговаривать незачем. Они провинились, работу свою не сделали. Считай, намеренно поставили под удар.

– Так уж прямо – намеренно?

– Да даже если и не намеренно. Пускай по халатности. Разница-то небольшая, особенно для меня. Они не двор подметать наняты, чтобы халатность допускать. Из-за них меня чуть на тот свет не отправили. Такая «халатность», она, знаешь… она к убийству по неосторожности приравнивается. А это – уголовная статья. Если я юристам команду «фас» дам, они этих слонов ленивых под следствием сгноят. До конца дней будут в «сопутствующих обстоятельствах» разбираться. Может, они в сговоре с нападавшими состояли и умышленно так действовали, чтобы у тех возможность появилась мне вред нанести? В общем, когда я им все это популярно объяснил, они против «эксперимента» уже не возражали.

– А «желторотики», я думаю, тем более не возражали?

– Эти – да, этих, наоборот, еще притормаживать пришлось. Спят и видят, когда их в «горячие» точки пошлют. Я, конечно, такой энтузиазм всячески поддерживал. «Скоро, – говорю, – ребята, уже совсем скоро. Вот, мол, вам последнее испытание, будете сражаться с реальными профессионалами на полигоне. Если достойно выдержите, прямо сейчас в Сирию отправим».

Собеседники засмеялись.

Обменявшись еще парой саркастических замечаний, они снова взялись за бинокли и с интересом стали наблюдать за происходящим.

– Опа! – через минуту воскликнул второй из них, низенький толстячок в длинном, почти до пят, плаще. – Смотри-ка, похоже, еще одного твои «завалили». С красными номерами – это ведь «враги»?

– Да, это «желторотики». Мои – синие. Пришлось «пронумеровать» их и цветом выделить, а то экипировка у всех одинаковая, лиц за касками тоже не видно, не различишь, где свой, где чужой. Да чего он теперь валяется, я не пойму? – недоуменно и с раздражением продолжал высокий, глядя в бинокль. – Понятно уже, что убит. Перед кем спектакль разыгрывает? Вставай и отваливай, не мешай другим продолжать.