Dragon Age: Раскол (редактор Валерия Игоревна)
Шрифт:
– Ты говоришь так, как будто это хорошо.
Эльф развел руками.
– Я только следую старым текстам. Однако я назвал термин «расстройство» не случайно. Эти дикие таланты были более чем непредсказуемы, они были хаотичными. Алиниас упоминает этих людей, что они общаются с духами, которые заманивают их темным путям… Многие из них сошли с ума. Не многие прожили долгую жизнь.
Коул опустил голову. Вот оно. Как он и думал, не было никакого лечения от этого, несмотря на то, что Рис так надеялся. Он повернулся и пошел прочь, и услышал, что Рис сердито прошипел. Эльф вскочил и погнался за Коулом,
– Боже мой! – воскликнул он. – Я говорил не задумываясь! Пожалуйста, не слушай меня!
– Но это правда.
– Слова на странице! – его глаза вспыхнули, и он говорил уже с новой эмоцией. – Если есть что-то, что я сделал, так это доказал, – сказал он, – что теории и предположения могут быть неправильными. Никогда не забывайте этого, юноша.
Коул задавался вопросом, имеет ли он ещё больше общего с этим светловолосым эльфом, чем он предполагал. Фарамонд погрузился в это забвение, и даже после того, как он вышел из него, ещё долго не приходил в себя. Эта хрупкая версия его самого готова была сдуться при малейшем ветре. Коул почувствовал тень, которая распространялась на сердце мужчины, будто она была его собственной.
– Каково это, быть Усмиренным? – вдруг спросил он.
Фарамонд отвернулся, словно его обидели. Он закрыл глаза, сдерживая волну слез. Рис встал, с заинтересованным выражением лица.
– Коул, я не думаю, что это что-то…
– Нет, – сказал эльф хриплым голосом. Он покачивался, с усилием сдерживая себя. – Ты сказал, что юноша возвращается в Шпиль, чтобы освободить тебя от этих убийств. Это он, правда? Он вполне может столкнуться с Усмирением… также как и ты, – Рис хмуро кивнул. – Как, может, и я, – Фарамонд закончил. Он вздрогнул, как будто мысль была слишком ужасна, чтобы думать о ней.
Коул думал, что он не может продолжать, но потом Фарамонд кивнул.
– Я считаю Обряд Усмирения, который отрезает тебя от мира снов, ироничным, потому что сон является проекцией того, как ты себя чувствуешь. Всё во сне, так, как и должно быть, ничто не отсутствует… Но часть тебя знает, что что-то не так. Это не твой дом, это не твоя жизнь… Это не ты.
– Но никто не может действовать по-другому, сон не позволяет. Поэтому вы следуете ему, веря, что нет ничего реального. Ты знаешь, что если завернешь за угол, то проснешься в целости и сохранности. Но ты никогда этого не делаешь. Вместо этого ты медленно утопаешь в кристально чистой тишине, которая не имеет смысла.
Все трое стояли, ветер медленно дул через поле фиолетовых цветов, но никто ничего не сказал. В первый раз, как они вышли из крепости, Коул почувствовал себя по-настоящему испуганным.
– Это мрачное зрелище.
Евангелина вынуждена была согласиться с Рисом. Они приближались к Вал Руайо с западных холмов, и теперь смогли увидеть своими глазами то, что они слышали все это время. В течение большей части дня они встречали на противоположной стороне дороги группы людей, и все они говорили об одном: столица была в хаосе.
Новости войны в восточных провинциях словно молнией ударили города, что привело к панике дворянства. Потом прошел слух, что Императрица мертва – это была одна из десятков диких историй, которые погружали город в хаос спекуляций и когда императорский канцлер выдал указ о воинской повинности
Казалось невозможным, что так много всего произошло за две недели, и каждая история, которую они слышали на дороге была ещё более дикой и менее правдоподобной, чем предыдущая… но здесь, по крайней мере, было доказательство того, что они не ошибались.
Армия, что была собрана за городскими воротами, расставила море палаток. Там легко бы расположились десять тысяч человек. Дым от костров усугублял все тем, что половина города была в пламени, или была недавно. Небо было похоже на одеяло из сажи, и которая заполняла ноздри – хуже был только запах людской массы от лагеря.
Дворца на горе сквозь дымку не было видно. Даже далекий Великий Собор был потерян среди застройки зданий, которые делают этот город самым большим в Империи. Единственное, что по-прежнему было видно – это Белый Шпиль. Он возвышался над другими зданиями, как яркий маяк здравости.
– Городские ворота закрыты, – отметила Адриан.
И она была права. Солнечные Врата были чудесным строением, изготовленным из стали. Их фасад был покрыт золотом, на котором было изображено восстание Императора Драккона. Говорят, что при полном солнечном свете они сияли так ярко, что ослепляли вражескую армию. Глупые суеверия, но Орлесианцы относились к этим воротам с особым почтением, ведь, как говорится в старой поговорке, рано или поздно, все в Орлее проходят через Солнечные Врата. Но не сегодня. В последний раз Вал Руайо был опечатан, когда подвергся нападению драконов. Это ужасное событие принесло много горя, и понадобились годы, чтобы оправиться после него. Хочется верить, что всё не настолько плохо.
– Армия здесь чтобы осадить город? – спросил Рис.
Винн покачала головой и указала на массу палаток.
– Смотрите, красное знамя с головой оленя. Это относится к маркизу де Шевин, один из ближайших союзников Селины. Ещё я вижу Гизлэйн, Моррак, графиню д’Аржент... Маркиз собрал северное войско.
– Тогда зачем закрывать ворота?
– Я думаю, что они не хотят, чтобы люди бежали в сельскохозяйственные угодья, чтобы избежать призыва в армию. Я полагаю, причина в этом, либо это чума – одно из двух.
Евангелина махнула рукой.
– За две недели? Большинство из этих людей даже не попали внутрь города. Мы должны всё увидеть… если они нас впустят.
Она вела отряд, верхом вниз по крутой тропинке, которая привела прямо в сердце военного лагеря. Они могли бы избежать этого, пройдя вокруг малых Ночных Ворот, но для этого понадобиться пройти через реку. Предположительно не должно быть никаких проблем. Их ждали.
Но как раз это её и беспокоило.
Они медленно шли по лагерю армии. В нём было много обеспокоенных людей; мужчины и женщины, если повезло, были одеты в броню, другие же не имели даже этого, и жадно упивались кашей сидя возле своих костров. Они резко контрастировали с шевалье: рыцари в полной боевой одежде, и каждый был украшен красочным семейным гербом. Они ездили вниз по линиям, кричали приказы, и бросались от палатки к палатке, как жужжащие пчелы. Ни один, казалось, не стоит на месте, и с точки зрения Евангелины, они выглядели более нервными, чем рядовые.