Dragon Age: Раскол (редактор Валерия Игоревна)
Шрифт:
Лорд-Искатель проскрежетал зубами, но было ясно, что он был загнан так же, как и она.
– Хорошо, – сказал он резко. – Я считаю это глупой затеей, но, кажется, нам не оставили выбора. Храмовники позволят этому случится, но у меня есть три условия.
– Назовите их.
– Первое: мы ограничим масштабы собрания. Я не хочу, чтобы Шпиль был заполнен всеми Старшими Чародея, отсюда до Ферелдена. Скопление слишком больших сил может подать этим магам глупые идеи.
Верховная Жрица кивнула.
– Мне кажется, те, кто находится в этой комнате, потребуются на совете. Насчет остальных, я
– Второе: я хочу, чтобы этих магов заключили под стражу. Я не хочу, чтобы они создавали волнения, ни в Белом Шпиле, ни где-либо еще.
– Заключите их в их комнатах, – она посмотрела на Винн. – Я думаю, мы можем сделать для вас исключение, Чародей, в признание ваших былых заслуг. Вы останетесь в Белом Шпиле до совета. Если Лорд-Искатель Ламберт посчитает, что вы нарушили границы этой привилегии, вы присоединитесь к остальным.
Винн кивнула.
– Я понимаю, Святейшая.
– И последнее, – Лорд-Искатель указал на Фарамонда, – Я хочу, чтобы он снова был подвергнут Ритуалу Усмирения.
Пока слова Лорда-Искателя доходили до всех, в комнате воцарилась тишина. Затем Фарамонд издал душераздирающий вой отчаяния. Эльф упал на колени, глядя на Лорда-Искателя глазами, полными чистого ужаса. На его глазах появились слезы.
– Пожалуйста, – всхлипнул он. – Пожалуйста, не делайте этого, я прошу Вас..
Винн подбежала к эльфу и подняла того на ноги. Она обратилась к Верховной Жрице:
– Ради любви Создателя, будьте милосердны!
Лорд-Искатель нахмурился.
– Причины, по которым он был подвергнут Ритуалу, сегодня также основательны, как и тогда. Более того, посмотрите на него. Он едва может контролировать себя. Как он сможет противостоять демону? К тому же, все его знания останутся с ним.
Фарамонд рухнул на землю. Отчаянный вопль, который он издал, был похож на рев животного, пойманного в ловушку, и он тронул сердце Риса.
– Вы не можете так поступить! – крикнул он. – После всего, через что он прошел, это бесчеловечно!
– Может быть, вы хотите присоединиться к нему? – ледяным тоном ответил Лорд-Искатель.
Верховная Жрица покачала головой.
– Довольно, Ламберт. Эльфа снова сделают Усмиренным. Это решено, – с этими словами она встала с трона. Все храмовники в комнате немедленно встали по стойке смирно. Однако перед тем как покинуть возвышение, она остановилось, и посмотрела на Винн предостерегающим взглядом. – Будем надеяться, что вы правы, Чародей, и это собрание позволит Кругу и Церкви построить новое соглашение. Если же нет, то да смилостивится над всеми вами Создатель.
Рыжеволосая помощница взяла Верховную Жрицу за руку и увела ее. Пока они уходили, в комнате не раздалось не единого звука, за исключением жалостливых причитаний Фарамонда. Они отдавались эхом по всей комнате, и Рис внезапно понял, что он находится в состоянии шока.
Что только что произошло? Должен был собраться совет… и он должен был присутствовать? Казалось, ему дали ещё одну отсрочку, хотя судя по взгляду Лорда-Искателя, она продлится недолго.
Ему повезло гораздо больше, чем Фарамонду. Рис подошел к мужчине вместе с Адриан, но никто из них не мог помочь ему больше, чем Винн. Старая Женщина укачивала его, как ребенка, под
Что бы он ни сделал в крепости, какую бы ошибку он не совершил, сейчас он за неё расплачивался. Если было что-то хуже, чем быть отрезанным от всех эмоций и жить как пустая тень прежнего себя... то это было знать в точности, каково это, и знать, что скоро это случится снова.
Глава 17
Прошло три недели.
Евангелина была Рыцарем-Капитаном только формально. Несмотря на заявления Верховной Жрицы, Лорд-Искатель не мог больше терпеть её присутствие. На самом деле, это только всё ухудшило. Теперь она была выполняла задания, которые прежде Рыцарь-Капитан бы не стала выполнять: например, караульная служба в подземельях. Одной.
У Арно появился случай позлорадствовать. Этот человек носил свою невыносимую улыбку, как флаг победы, дразня ее, зная, что как только конклав Первых Чародеев будет закончен, будет закончена и её служба в Белом Шпиле. Доброта Верховной жрицы позволила только до этого. Наверное, он был прав. И всё же ей хотелось стереть улыбку с его лица. Может быть, даже стоит это сделать, несмотря на последствия.
Конечно, не все другие храмовники чувствовали тоже, что и Арно. Некоторые из них пришли в подземелье поздно ночью, сочувствуя и давая советы. «Приносим свои сожаления», – сказали они. Бросать себя на милость Лорда-Искателя, чтобы не потерять навсегда всё то, ради чего вы работали в Ордене. И это исключая то, что Лорд-Искатель Ламберт не имел никакого милосердия. Но ей уже было все равно.
Хотя это была ложь. Ей не было все равно. Она переживала настолько, что бессильная ярость тлела внутри нее словно горящие угли. Это уже был не тот Орден Храмовников к которым она присоединилась. Тот Орден был полон защитниками – людьми, которые делают все возможное в ужасных ситуациях. Людьми, которые считали, что маги нуждаются в помощи так же, как невинные вне Шпиля, ведь Создатель дал обязанность быть милосердным к силе, что они обладали.
Рыцарь-Командор Эрон верил в это. Её отец верил в это. Она не видела ничего этого в Лорде-Искателе, кроме того, его холодная уверенность только оставляла любые надежды на компромисс. Ещё хуже было то, что многие другие храмовники боялись Лорда-Искателя, и она видела, что он их ограничивает так же, как и магов, но никто из них не был готов протестовать против него. Встретив их, Рыцарь-Капитан увидела прекрасный пример того, что случалось с человеком – он делал так, что все его желания быстро исчезали.
И вот теперь она уже несколько дней подряд была внизу, во тьме. Она несколько раз пыталась просить аудиенции у Лорда-Искателя – но все безрезультатно. Он не хотел говорить с ней, или даже признавать, что она существовала. Евангелина знала, что он смотрел на неё как хищник, и ждал малейшей возможности обвинить её в неподчинении.
Это означало, что она не может искать Риса, или других. Даже с Винн она разговаривала лишь проходя мимо, и Старая Женщина всё поняла, когда Евангелина посоветовала им не встречаться для их же блага. Рис был заключенный в своей камере, и это раздражало её. Теперь она не могла пойти и поговорить с ним о… ком-то.