Драгун. За храбрость!
Шрифт:
Выстроенные в две шеренги эскадроны тронулись туда, где сейчас на поле гремела смерть.
– Аллюр рысью! – отдал новую команду полковник, ускоряя ход эскадронов.
Гончаров дал Чайке шенкелей. Обойдя справа колонну своей пехоты, драгуны выскочили на усыпанную трупами равнину. Конница неприятеля стремительно откатывалась, и перед ними была толпа спешенных ханских воинов.
– Аллюр галопом! – гремели строевой сигнал трубачи. – Атака! Атака! Атака!
Выхватив из ножен саблю, Тимофей крутанул её над головой.
– Ур-ра-а! – его голос слился
– В карьер! – ревели трубы, подгоняя кавалеристов. Растянутые по фронту шеренги драгун летели на неприятеля, блестя на солнце клинками. Гончаров нёсся в первой. Перед глазами мелькали фигуры людей, чёрные шапки, выпученные от ужаса глаза, раскрытые в крике рты, ружья, клинки, жала копий…
– Э-эх-х! – Привстав на стременах, он с оттяжкой рубанул первого, второго воина, третий сбоку ткнул его копьём, и наконечник рванул кожу лядунки. «Не останавливаться, вперёд!» – мелькнуло в сознании, и он подхлестнул Чайку. На полном ходу она грудью сбила одного горца, втоптала второго и рванула вперёд. – Ура-а! – Хлёст по голове, по шее, по поднятым рукам, по древку копья. Хлёст! Ещё хлёст! Хлёст! Хлёст! Хлёст! Кровью обрызгало лицо, руки, мундир.
Две линии кавалеристов прорубились сквозь густую толпу и вынеслись на открытое место.
– Разворо-от! Равняй линии! – разнеслась команда полковника. – Вперёд, братцы! Ура-а!
– Ура-а! – Драгунские эскадроны с примкнувшими к ним казаками понеслись обратно, рубя ошалевших от страха пехотинцев. Никакого сопротивления русской коннице уже не было, неприятель в панике бежал к своей крепости. Для кавалерии наступило время кровавого пира. Рассыпав шеренги, рубили бежавших до самых городских садов. Со стен крепости ударили пушки, и в воздухе просвистели ядра.
– Аппель! Отход! – сигналил трубач.
Тяжело дышавшая Чайка лёгкой рысцой скакала в ту сторону, откуда только недавно она начинала свой бег. Правая рука у Тимофея совсем занемела. Вытащив из сумы ветошь, он протёр красные разводы на клинке и загнал его в ножны. Всё было липкое от крови, и этот особенный, такой уже знакомый запах сечи.
Навстречу кавалеристам бежали цепи егерей.
– Молодцы, драгуны! Дали вы им прикурить! – кричали задорно стрелки. – В капусту басурман порубили!
– Ага, пока вы зелёные от них бегали! – подкалывали егерей кавалеристы.
– Да мы ретираду по команде делали! – неслось в ответ.
Полковник Бомбель оставил эскадроны на майора Кетлера, сам же отъехал к генеральской свите.
Отведя походную колонну к ручью, майор разрешил всем спешиться и привести себя в порядок.
Около воды ещё оставалась зелень, и Тимофей, спутав передние ноги Чайки верёвкой, расседлал её.
– Мало травы, – покачав головой, заметил Кошелев. – Осень на пороге, да её и летом среди камней не больно нарастает. То ли дело у нас в Рассеи, вот где пасись – не хочу. А тут без фуражира никак.
– Пошли за водой, Федот Васильевич, – предложил, показав на ручей, Гончаров. – Пока тихо, лошадей напоим, да и сами кровь, пот смоем. Лёнька, бери ведро! –
– А чего, ежели вы телитесь! – крикнул тот, стоя в воде, которая доходила до середины сапог. – Стойте себе дальше, балакайте, точно тогда вычерпаю!
Вынув из седельных сум скатанные кожаные вёдра, драгуны шли к ручью, где смывали с себя всю боевую грязь, после чего, набрав воды, возвращались к лошадям. Те уже немного отстоялись после горячки боя, и теперь их можно было поить.
– Обозные едут! – разнеслось по берегу.
В сторону спешенных эскадронов катило с полдюжины повозок.
– Пей, пей, сейчас овса ещё принесу, – погладив морду Чайки, проговорил ласково Тимофей. Та высунула морду из ведра и, обдавая драгуна брызгами, громко фыркнула. – Ну будя, будя, не хулигань! – проворчал тот. – А то сухаря у меня не получишь.
Схватив торбу, он поспешил к повозкам. Около них уже толпились драгуны.
– По два гарнеца [6] велено давать, не более, – донёсся знакомый ворчливый голос, и Тимофей поспешил на него.
6
Гарнец – мера сыпучих тел: 0,5 четверика, 3,28 литра; 1/32 осьмины, 1/8 четверика; 1/4 ведра.
– Дядька Захар, насыпай от души, – попросил он и подмигнул земляку.
– Здрав будь, Тимофей… – И, зацепившись взглядом за Аннинскую медаль и унтерские галуны на мундире, добавил уважительно: – Иванович. Сильная рубка сегодня была?
– Да не-ет. Легко татар сбили.
Отмерив положенное, Захар покосился на стоявших в очереди и сыпанул в торбу лишний черпак.
– Сена нет, извиняйте, господин унтер-офицер, только один овёс, а за сухарями вон к той повозке, к Бабкину вам надо.
«Хорошо иметь земляков в обозной команде», – думал Гончаров, открыв торбу. Антип прямо в неё на овёс положил пять плотных сухарных кирпичиков и незаметно сунул ещё два.
– Для прынцессы твоей балованной, – проговорил, хмыкнув, он.
– Слышал, вас в полковой обоз переводят? – полюбопытствовал Гончаров, поднимая торбу.
– После похода, опосля рождественских обещали, – произнёс нестроевой драгун. – У Захара там приятельство с полковым каптенармусом сложилось. В Тифлисе будем теперяча мы квартироваться. Глядишь, в скорости и семьи из Уфы сюда выпишем.
– Дай-то Бог, – улыбнувшись, сказал Тимофей. – Соскучились ведь, небось?
– А то-о! Три года уже прошло с рекрутчины, – ответил тот, вздохнув. – Детишки подросли, чать, и не узнают даже отцов.
– Ну всё-ё, не задерживай! Опосля поговорите, – донеслись голоса из-за спины.
– Всем хватит, не гоношись! – откликнулся басом Бабкин.
– Ладно, и правда, Антип, потом поговорим, а то вон люди волнуются. – Тимофей кивнул головой за спину. – Подходи, братцы, кто там следующий?! – И пошёл в ту сторону, где паслись лошади.