Драгун. За храбрость!
Шрифт:
Тимофей выхватил из-за спины мушкет и, стремительно отщёлкнув курок, выстрелил. Тяжёлая пуля, выпущенная с короткого расстояния, отбросила горца на валун, он сполз вниз, а на камне остался ярко-красный развод.
– Бам! – грохнул ещё один выстрел, и вскочивший на ноги товарищ убитого упал рядом с ним.
– Пистоли не взяли, обидно, на конях в ольстредях остались! – выкрикнул Калюкин Иван, откидывая полку замка. – Тут вот накоротке самое оно было бы ими палить.
– Пистолей, да, не хватает, – согласился Гончаров, проталкивая шомполом новую пулю. – Ребята, быстрее, быстрее, пока они не опомнились!
Мимо
– Двое только ушли! – крикнул Кошелев, загоняя молоточком в винтовальный ствол штуцера пулю. – Семерых мы здесь положили.
– Все целы? – Гончаров окинул взглядом перезаряжавшихся драгун. – Ребята, поспешать нужно, слышите, как впереди бухает? Там татары второе отделение уже добивают. – И не дожидаясь товарищей, пошёл по уступу.
– Хватит шарить уже! – зло бросил Герасиму Чанов. – Чего ты там, окромя старых кармультуков и вшей, найдёшь? Пошли, я говорю! Слышал – командир зовёт?!
– А чего бы трофею не глянуть, – проворчал Антонов, снимая с пояса убитого кинжал. – Егеря потом сюды залезут, непременно всё обшарят. А нам, какой-никакой, а прибыток. Хоть на те же вон харчи потом обменяем.
Впереди хлопали выстрелы, и Тимофей спешил, понимая, что каждая лишняя минута задержки здесь – это, возможно, жизнь какого-то товарища. Удивительно, но идти по склону сейчас было гораздо легче, чем раньше, вряд ли у него успел выработаться навык, скорее всего, горцы не зря именно тут и устроили засаду, учитывая удобный подход сверху. Не тропа, конечно, но карабкаться здесь, как раньше, нужды уже не было. Он выскочил из-за скального уступа и инстинктивно, не отдавая себе отчёта, резко присел. В какой-то пяди над головой свистнуло, а плечо резанула острая боль, и только потом по ушам ударило громом выстрелов. Рука двигалась, и Тимофей, вскинув мушкет, выстрелил в высунувшегося из-за уступа бородача. Второй горец с ружьём в руках развернулся и бросился бежать.
– Живой?! – Подскочивший Лёнька быстро оглядел друга и, увидев кровенящую прореху, зло выругался. – Сейчас, Тимош, обожди чуток! – Прижав приклад штуцера к плечу, он выдохнул и плавно выжал спусковой крючок. Грохнул выстрел, перескакивавший с камня на камень горец выгнулся и сорвался со скалы.
– Готов, – проговорил удовлетворённо Лёнька, опускаясь на корточки. – Ну как, сильно тебя?
– Ерунда, рука двигается, кость целая, – успокоил Гончаров, мотнув головой. – Бежать нам нужно, сейчас я уже, сейчас. – И Тимофей, резко выдохнув, встал на ноги. Плечо саднило, вниз до локтя сбегала кровавая дорожка, и несколько красных капель упали на камни. – Вперёд, братцы! Эти двое, как видно, из недобитков были! Вперёд! – И перепрыгнув на соседний камень, перебежал по уступу. Отделение пошло вслед за командиром.
Ещё пять минут – и прямо под ними загремела целая россыпь выстрелов. Послышался клич «ура!» и гортанные возгласы.
– Братцы, наши через россыпь перебежали! – крикнул Чанов. – Подпоручик в атаку людей ведёт!
– Бьём татар сверху! – скомандовал Гончаров и, выбрав цель, взвёл курок. Раздался сухой щелчок, выстрела не было. – Дурила, – пробормотал он, выхватывая из лядунки патрон. – Сто раз ведь уже себе говорил – перезарядись, только потом дальше иди.
Рядом хлопали выстрелы. Драгуны его отделения поддерживали сверху атаку своих товарищей, а Тимофей в это время заталкивал пулю в ствол.
Заряжено! Вот и цель. Как видно, оказавшиеся под перекрёстным огнём горцы дрогнули и теперь спешили скрыться.
– А вот это, похоже, самый старший. – Перезаряжаясь, Гончаров наблюдал, как воин в бурке и в белой лохматой папахе энергично размахивал руками и что-то кричал. Выровняв дыхание и совместив мушку с целиком, Тимофей плавно потянул пальцем крючок. Бам! Горец упал, а метнувшегося к нему сбил своим выстрелом уже успевший перезарядиться Федот.
– Старшого ты ухлопал, Иванович, – первый раз назвал Тимофея по отчеству Кошелев. – Теперь эти, как стадо, прочь понесутся.
И правда, татары бросились бежать, а в них нет-нет да били из мушкетов и штуцеров сверху и снизу.
Сил больше не было, и Гончаров сел прямо тут, на горном уступе, привалившись спиной к скале.
Глава 3. Папаха
– Шей, шей, – процедил сквозь зубы Тимофей. – Человека саблей рубил, а тут он кожу проткнуть боится.
– Так то вражина, а тут ты, – пробормотал Лёнька и ткнул иголкой. – Ну не могу я, не могу! – воскликнул он и вскочил на ноги. – Может, лекаря лучше с обозом дождёмся?
– Да пока этот завал на дороге расчистят, – проговорил с досадой Гончаров. – Тут жара такая стоит, коли протянем сейчас, затягиваться дольше рана будет. Федот Васильевич, может, ты стежка три положишь? – попросил он самого опытного в отделении драгуна. – С этого пустозвона ну никакого ведь толку нет.
– Да я просто к крови не очень, – оправдываясь, проговорил Лёнька. – Как её вижу, у меня прямо дыхание в зобу спирает.
– Дай сюда! – Кошелев отобрал иглу с ниткой. – А курам как башку в деревне рубил или как кабана с мужиками резал? Тоже, небось, за спиной у батюшки прятался? Плесни-ка из фляжки мне на руки.
Блохин пролил тёплую коричневую жидкость, и вокруг пахнуло крепким хмельным духом.
– Иваныч, может, пару глотков сделаешь? – предложил Тимофею дядька. – Всё легчевее терпеть будет.
– Шей, Федот Васильевич, – попросил тот. – Не впервой такое уже.
– Ну-ну, смотри сам. – Кошелев пожал плечами и проткнул кожу.
Сжав зубы, Тимофей что есть сил терпел, пытаясь не проронить ни звука. Хотелось взвыть, оттолкнуть в сторону дядьку или хотя бы застонать. Но рядом были его драгуны. Дюжина пар глаз внимательно смотрела на своего командира. Да и сновавшие, перетаскивавшие тела и брошенное трофейное оружие люди из других отделений эскадрона и егеря бросали на них свои любопытные взгляды.
Тимофей держался.
– Тихо, тихо, тихо, во-от, ещё чуть-чуть, – проговорил негромко Кошелев, продолжая стягивать края раны. – А теперь ещё петельку здесь затянем. Режь под самый узелок. – Он кивнул Блохину. – Осторожнее ты, таким-то клинком орудовать! – шикнул драгун. – Иголкой он, значится, ткнуть боится, а кинжалом, как абрек, орудует! Вот так, во-от, хорошо. – И Кошелев с любовью оглядел свою работу. – Ровно. Чего теперь, опять, что ли, рану нужно пролить?
– Проливай, Васильевич, – сказал Тимофей. – Не жалей чачу. Крепкое хмельное – это первый помощник в таком деле, чтобы потом не загноилось.