Драккары Одина
Шрифт:
— Мне кажется, там есть потайная дверь...
— Я знаю, — усмехнулся Ульберт, направляясь к выходу. — Жди меня, викинг.
Когда темнота окутала землю, Олаф лег на свою постель, но уснуть, конечно, не мог. Тревога, как змея, забравшаяся внутрь тела, кусала все сильней. Его страж, просыпаясь, хватал фляжку и пил пока не сваливался снова. Олаф только сейчас заметил, что предусмотрительный свей принес с собой две фляжки.
Близилась полночь. Мысль о том, что придется убить старого дружинника, не давала покоя. Может, Ульберт возьмет это на себя?
Олаф представил
В темноте за оконцем ухнула сова, словно предвещая чью- то скорую смерть. Олаф закрыл глаза. Странное спокойствие овладевало им.
Снаружи, в коридоре, послышались легкие шаги. Ульберт?.. И тут пробудился его страж, в полумраке пошарил рукой возле себя. Обе фляжки были пусты.
— Проклятый свей... — пробормотал венед. — Неужели больше нечего выпить?
В дверь тихонько постучали. Олаф напрягся, но остался неподвижен.
— Кто там еще? — венед поднялся и открыл дверь.
— Чего тебе? — спросил он у кого-то, хорошо ему знакомого. — А... — и, захрипев, повалился, пронзенный мечом.
В душе Олаф поблагодарил Одина, что не его рука сразила венеда. Он поднялся на ноги и застыл как вкопанный. На пороге с обнаженным мечом стоял отнюдь не Ульберт, а псарь, когда-то избитый им.
— Ну что, норманн, пришел мой черед поквитаться! — псарь ухмыльнулся и вошел в комнату, а следом за ним вошел второй — здоровенный молодой парень, один из княжеских слуг. В его руке был дровяной топор. Но в данном случае выбор оружия был правомерен. В тесной комнатке секирой не очень-то размахнешься.
Было это лет десять назад. Двое пьяных дружинников подошли к сумасшедшему пареньку, достали мечи и, смеясь, начали куражиться над ним. А сумасшедший тоже смеялся, показывал на меч и зачем-то подносил руку ко рту, что-то его забавляло. Наконец, все это наскучило дружинникам, и один из них проткнул паренька мечом. Тот вначале будто ничего не понял. Стоял и смотрел, как из раны течет кровь. Он еще улыбался, когда второй воин отрубил ему голову с короткого замаха...
Сейчас норманн казался псарю таким же сумасшедшим, не ведающим своего будущего.
— Эй, ты, на колени! — приказал он, но сразу заметил, что Олаф его не понимает или не хочет понять. — На колени, норманн! — псарь побелел лицом, нервно сжав меч. Ему хотелось унизить северянина перед смертью, увидеть, как он скулит, умоляя о пощаде. Но ничего этого не произошло.
— Он же не знает нашего языка, — вмешался второй венед, державший наготове топор. — Давай кончать его!
— Сейчас... — Псарь двинулся к Олафу, предвкушая тайную радость от зрелища смерти врага.
Он хотел представить все дело так, будто норманн и его страж повздорили и в схватке смертельно ранили друг друга. Старик мог умереть от пустячной раны, а норманн? Кому здесь нужен норманн? Когда псарь узнал, что норманна хотели выпустить к медведю, он понял, что жизнь викинга уже ничего не стоит. Однако все же следовало быть осторожным. Князь любил менять решения, и никто не мог наверняка сказать, что ему взбредет в голову завтра. Поэтому псарь был готов к любым неожиданностям. Но кое-что он не учел.
Подняв меч, псарь чуть промедлил: поведение норманна его настораживало, но, отбросив сомнения, все же сделал пару шагов вперед. И тут Олаф мгновенно
Олаф бросил взгляд в сторону двери. На пороге стоял Ульберт с окровавленным мечом.
— Кажется, я вовремя.
В этот момент псарь пришел в себя и пошевелился с легким стоном.
—Добей его. — Ульберт шагнул ко второму, проверяя, мертв ли он?
Олаф взял меч из ослабевшей руки псаря и одним ударом разрубил ему шейные позвонки.
—Одень его башмаки, — сказал свей, показывая на ноги одного из мертвецов. — В твоих далеко не уйти.
Пока Олаф переобувался, свей ждал в коридоре. Выходя из комнаты, сын Айнстейна кроме меча прихватил и нож, принадлежавший его длинноусому стражу.
— Теперь куда?
—Туда, — Ульберт кивнул в глубину коридора, освещенного светом факелов.
— Подожди... — Олаф раздумывал. — Есть у меня дело.
— Какое еще дело? — раздраженно бросил Ульберт. — Надо спешить!
— Успеем.
Впервые за все время, проведенное в замке, Олаф вновь держал в руках оружие, и сладостное ощущение обретенной силы, знакомое любому воину, как и прежде, волновало душу. Если он погибнет, то погибнет как викинг, с мечом в руке. И если Вальхалла действительно существует — он попадет туда, где его ждет встреча с Хафтуром и... отцом?
— Быстрей! — поторопил Ульберт, увлекая его в лабиринт коридоров замка. — Я буду ждать тебя здесь.
Свей угадал намерения своего нового товарища, но помешать не посмел. Пока они шли, у Олафа появилось странное чувство, будто замок опустел. Он то и дело озирался, готовясь к бою с дружинниками, но их так никто и не потревожил.
— Не бойся, — усмехнулся свей, заметив его волнение. — Сюда никто не придет. Можешь быть спокоен.
Эти слова еще больше удивили Олафа, но он не подал вида. Откуда ему было знать что он — лишь жало заговора, в котором была решена участь и князя, и его самого вместе с Ульбертом?..
Блуждая по коридорам, Олаф угадывал путь по еле уловимым приметам. Вот и проход. А дальше — дверь. Интересно, там ли она?.. Когда он вошел, Ягмира сидела на кровати и расчесывала гребнем свои длинные густые волосы. Оглянувшись на звук, она слегка оторопела, но быстро пришла в себя.
— Это ты, норманн? Я не ждала тебя сегодня. Тебе лучше уйти.
Не отвечая, Олаф подошел и уставился на костяной гребень в ее руке. Тот самый?..
— Куда ты смотришь? — своим женским чутьем Ягмира чувствовала: что-то не так.