Драккары Одина
Шрифт:
— Вот ты где? — хрипловатый голос за спиной раздался в полной тишине.
Торстейн и мальчик оглянулись. Хафтур... Как он смог так неслышно подобраться к ним?
— Ты ходишь, как кошка, Хафтур, — Торстейн убрал руку с рукояти ножа, висевшего на поясе.
— Я научился этому у франков, — усмехнулся Хафтур, садясь рядом с ними. — Когда они вырезали добрую сотню наших у города под названием Париез...
— Разве ты служил у Бьорна Железнобокого? — удивленно спросил Торстейн. — Я-то думал, что из наших только Рулаф Беззубый и Храфни из Согне были с ним.
— Это
— Почему ты никогда не рассказывал об этом? — спросил Торстейн, уже зная, что не получит ответа на вопрос. Хафтур и Инегельд были самыми неразговорчивыми викингами из людей Стейнара. Из Хафтура, даже когда он был пьян, лишнего слова нельзя было вытащить и клещами.
— Я много чего не рассказывал... — усмехнулся Хафтур и тронул мальчишку за плечо. — Идем. Там пожарили много мяса. Ждут гостей.
— Это еще кого? — поинтересовался Торстейн.
— Должен приехать Харальд Весельчак.
Смутная тревога закралась в душу Торстейна, хотя он и не мог понять ее причину.
— Я слышал, что они не такие большие друзья с нашим ярлом?
— Это как посмотреть, — многозначительно произнес Хафтур.
— Может, ты и прав, — согласился Торстейн, задумавшись. — Так ты знал самого Рагнара Лондброка? Не пожелал бы я себе такой смерти, какая выпала на его долю...
Хафтур ничего не ответил. Перед глазами возник неясный, стираемый временем образ знаменитого вождя викингов.
Хафтур тогда был еще совсем молодым... Осада города франков оставила в его душе яркий след. Не раз он был на волосок от гибели, а уж в ночь памятной вылазки франков, он проснулся как раз в тот момент, когда враг перерезал горло его товарищу, а сам он, схватив меч, пронзил франка в живот. Второй воин пытался убить его топором, но Хафтур увернулся, распластавшись по земле, как уж, и ловко подсек противника ногой, сумев проколоть ему бок в то мгновение, когда он коснулся земли. Полумертвый франк корчился, стараясь и перед смертью достать викинга, но тщетно. Повторным ударом Хаф- тур добил его. А вокруг уже вовсю шла яростная схватка...
Хафтуру здорово повезло тогда. Рагнару Лондброку — тоже. Но зим десять назад его поймали англичане в земле Нортумбрии и бросили в яму со змеями. Именно об этом только что вспоминал молодой Торстейн.
— Пошли, — еще раз обратился к мальчишке Хафтур, поднимаясь на ноги. — Ты идешь с нами? — его взгляд уперся в затылок Торстейну.
— Я приду позже.
Когда Хафтур и мальчишка ушли, Торстейн смог собраться с мыслями и понять причину своего беспокойства. Магнус!.. Сын Харальда Весельчака. Примерно того же возраста, что и Торстейн. Но выше по крайней мере на полголовы, настоящий гигант. О нем говорили, что далеко пойдет. И переплюнет своего отца, а это дорогого стоило. Хотя Торстейн не верил в досужие россказни о том, что кто-то когда-то... Он уже видел людей, которые утром смеялись, ощущая себя любимцами судьбы, а вечером лежали с перерезанным горлом или проломленным черепом.
Торстейн, несмотря на молодость, уже не раз готовился умереть, так и не
Все было просто до того дня, когда он увидел Гудрунн... А сейчас. Он видел много препятствий их любви. По неизвестным причинам ее родители невзлюбили его. Хотя... если хорошенько поразмыслить, причину можно было найти.
Он чужой здесь. И никогда не станет своим. Значит, Магнус?.. Торстейн почему-то был уверен, что дело обстоит именно так. Гудрунн, пожалуй, сейчас была самой красивой и богатой невестой в их округе. Но оставался еще Инегельд. Он так просто своего не упустит. И потому Харальду нужно договариваться именно с ярлом Стейнаром.
Но как поведет себя ярл? Тут втихую поговаривали, что Харальд Весельчак пытался ухаживать за Гейдой в отсутствие Стейнара. Однако тщетно...
Хафтур и мальчишка шли к дому Стейнара, пробираясь между огромных серых валунов. Им оставалось совсем немного, когда впереди вдруг возникла высокая фигура седого старика, похожего на призрак. Мальчишке показалось, что еще мгновение, и фигура исчезнет, как это бывало прежде.
— Это Эгиль, — сказал Хафтур, заметив беспокойство мальчика. — Не бойся его!..
Но сам он в тот момент почувствовал присутствие суеверного страха, как будто коснулся холодной кожи ядовитой змеи, от укуса которой еще никто не выживал. И глаза Эгиля казались ему какими-то чужими, нездешними. Они смотрели не мигая, отчужденно, словно не люди стояли перед ним, а камни.
Хафтур столкнулся когда-то с ирландским жрецом-друидом. Одним взмахом руки тот умертвил летящую птицу, и она упала к его ногам. Викинги не посмели тронуть друида.
В Эгиле было нечто, похожее на того жреца. Про старика рассказывали удивительные вещи: он читал судьбу человека, предсказывая ему гибель или удачу. Но Хафтура мало интересовало собственное будущее. Может, поэтому он прожил пятьдесят три зимы и чувствовал, что это — не предел.
Когда впереди показался дом Стейнара, Хафтур оглянулся. Эгиля не было. Он пропал, точно и не человек был, а бесплотный дух. Посмотрев на мальчика, Хафтур почувствовал, что тот думает о том же, что и он.
Во дворе длинного дома Стейнара было шумно. В гости приехал ярл Харальд по прозвищу Весельчак.
Сам Харальд, которому исполнилось сорок восемь зим, был чем-то похож на медведя, и в повадках его было что-то звериное. Переваливаясь с ноги на ногу, одна из которых слегка хромала, Харальд Весельчак посматривал на людей маленькими глазками, и всякий, кто внимательно понаблюдал бы за ним в этот момент, не смог бы отделаться от ощущения: вот зверь, который приглядывает себе добычу.
Лицо Харальда было обезображено шрамами. Зим пятнадцать назад во время стычки с саксами он получил тяжелую рану, и все подумали, что Харальд не выживет. Но он выжил.