Дракон и Джинн

Диксон Гордон Руперт

– А теперь посмотри еще раз вниз, – снова зашептал Ахриман.

На севере, примерно в семи переходах от крепости ассассинов, Джим увидел орду монголов. Орда направлялась в горы, к Белому дворцу Хасана ад-Димри.

– Посмотри на юг и восток.

С юга и востока на Белый дворец надвигались полчища мамелюков. Они были гораздо ближе к цели – менее чем в трех днях пути.

– Монголы решили, что они так же легко овладеют этой крепостью ассассинов, как раньше многими другими, – снова раздался шепот Ахримана. – Они ошибаются. На этот раз на их пути встанет цитадель, готовая к сопротивлению. Мамелюки, которые по численности превосходят монголов, успеют

подойти к Белому дворцу раньше. Они окружат дворец, оставив монголам подход к нему, и сомкнут кольцо, как только кочевники подойдут к крепости. Все монголы, оказавшиеся у Белого дворца, погибнут. Байджу так и не сообщит им о подземном ходе. Ты им тоже ничего не скажешь. Мир окажется в пламени войны между мамелюками и монголами. – В голове Джима снова зазвучал смех. – Мюрад возвратится к себе в Пальмиру. Хасан ад-Димри станет правителем на Востоке, слепо повинующимся ибн Тарику, который сам лишь марионетка в моих руках. Вы же все исчезнете.

– Нет, мы не исчезнем! – воскликнул Джим. Пока Ахриман говорил, Джим искал выход из создавшегося положения. И он нашел его! Он повернулся к стоящим за его спиной:

– Если вы все мне поможете, мы победим. Мир победит, а Ахриман потерпит поражение.

Глава 29

Слова Джима возымели действие. Брайеном, как обычно перед боем, овладело радостное возбуждение, которое, казалось, тут же передалось Геронде. В глазах Энджи вспыхнула надежда. Оба гоблина воспряли духом. Сэр Джеффри и сэр Ренель приосанились. Байджу ухмыльнулся.

– Если Ахриман победит, мы умрем, – сказал Джим. – Но если мы возьмемся за руки и образуем цепь, то заставим его отступить. Ахриман вернется в свое царство, а здесь его власть кончится. Но прежде чем присоединиться к цепи, каждый должен понять: встать в строй надо не ради собственного спасения, а во имя того, за что не жалко умереть, во имя того, что дороже самой жизни. Разрывать цепь нельзя, поэтому от каждого, кто войдет в нее, потребуются не только те силы, которыми он обычно располагает, но и те, которые подспудно живут в нем. Пусть каждый спросит себя, готов ли он к тому, что предстоит совершить. – Джим замолчал и испытующе посмотрел на своих спутников. – Если каждый будет готов к смерти во имя того, что ему дороже жизни, мы образуем цепь, которую Ахриману никогда не порвать. Все вместе мы заставим его убраться отсюда.

– Вас слишком мало, – прошептал Ахриман. Джим не ответил. Пора было действовать.

– Кто готов встать в цепь? – спросил Джим. Энджи улыбнулась и подала одну руку Джиму, другую – Брайену. Вторая рука Бранена уже была занята – за нее держалась Геронда. Свободной рукой Геронды овладел Гоб, которому протянул руку Гоб из Малверна.

– Я хочу стать таким же храбрым, как ты, – сказал он Гобу из Маленконтри.

– Обязательно станешь, – воодушевил его Гоб. Сэру Джеффри не повезло. Он, конечно, опередил Гоба и первым подал руку Геронде, но та оттолкнула ее.

Теперь Геронда занялась сэром Ренелем:

– Сэр Ренель, тебе есть во имя чего умереть?

– Во имя чести, которую я потерял и обрел вновь, – ответил рыцарь.

Он шагнул вперед, взял за руку Гоба из Малверна, обернулся и протянул свободную руку сэру Джеффри. Взявшись за руки, оба заулыбались, как друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

Цепь – от Джима до сэра Джеффри – была составлена.

– Хорошо, – сказал Джим. – Теперь надо образовать полукруг...

Закончить свою мысль он не успел. К цепи подошел ибн Тарик и взял за

руку сэра Джеффри.

– Хочу обрести независимость, – проронил египтянин.

– А я хочу стать тем, кем был прежде. – И Хасан ад-Димри шагнул к ибн Тарику.

Джим удовлетворенно кивнул. Теперь цепь составлена. Она стала длинней и обрела новую силу.

– Держитесь друг за друга как можно крепче, – сказал Джим. – Если кто-то разомкнет руки, цепь ослабнет. Теперь образуем полукруг и двинемся на Ахримана. Пора загнать его в свое царство.

– У вас ничего не выйдет, – зловеще прошептал Ахриман.

Джим уже не обращал внимания на его шепот.

– Ахриман, – выкрикнул Джим, – силой, заключенной в моем жезле, действуя по законам твоего собственного царства, призываю тебя: покажись!

В ушах Джима раздалось злобное шипение. Закружилась голова. И тут же далеко впереди, то ли на линии горизонта, то ли чуть ближе, появился диск, похожий на черное солнце. Как и солнце, он слепил глаза. Разглядеть его было непросто – диск дрожал, смещался в сторону, двоился, принимал первоначальную форму и снова начинал дрожать.

Повеяло холодом. Казалось, налетел ледяной ветер, но Джим чувствовал: этот ветер холодит не тело, а душу. Это был не тот ветер, который замедляет шаг путника или сбивает его с ног. И все-таки ощущалось: перед цепью встала преграда. Чья-то невидимая огромная рука, не прикасаясь ни к кому в отдельности, отталкивала всю цепь назад, стараясь подавить само желание сделать хотя бы один шаг навстречу черному диску.

Терять время было нельзя.

– Вперед! – скомандовал Джим.

Каждый шаг давался с трудом. Невидимая сила не только давила на все тело, но и проникла в самое нутро, прессуя внутренности. И все же цепь двигалась вперед, шаг за шагом. Двигалась над зияющей бездной, в которой смешались и пространство и время! Двигалась шагом в пять лиг каждый! Расстояние между цепью и черным диском сокращалось. Диск увеличивался. На цепь надвигалась тьма. Невидимая сила не унималась. Джим чувствовал, что теперь она налегла вовсю, словно хотела расплющить каждого и раздавить в нем жизнь. Шаги замедлились.

– Вперед! Вперед! – командовал Джим. – Не останавливаться!

Держаться за руки с каждым шагом становилось труднее. И все же надо идти дальше. Остановиться, повернуть обратно означало потерпеть поражение. Надвигавшаяся тьма поглотит каждого, и все будет кончено.

Джим, как и шагавший впереди других Хасан ад-Димри, оглядел цепь. Брайен был весь в сражении. Он крепко, хотя и осторожно, держал за руки Энджи и Геронду. Энджи была спокойна. Геронда дышала яростью. Оба гоблина выглядели как обычно. Понять что-нибудь по их темненьким крохотным личикам было трудно. Сэр Ренель и сэр Джеффри были возбуждены даже больше Брайена. Казалось, они только и ждут решающего момента схватки. Наверняка оба рыцаря уже видели себя без оков, парализовавших их волю и стремление к жизни. Лицо ибн Тарика было бесстрастно, но египтянин явно не собирается отступать.

Джим перевел взгляд на Хасана ад-Димри. Тот шел, втянув голову в плечи. Его лицо было бледным, растерянным. Он походил на человека, без оглядки бросившегося в набегающие на берег волны и вдруг ощутившего, что они захлестывают его и уносят в море, чтобы затянуть в бездну.

Сник один Хасан. Даже гоблины держались молодцами. А ведь от этих хрупких существ – двух маленьких комочков жизни – скорее можно было ожидать проявления слабости. Но в том-то все и дело, что развернувшееся сражение было сражением духа, а не мускулов.