Дракон и Джинн
Шрифт:
– Милорд! Миледи! – – запыхавшись, проговорил стражник, совсем еще юноша с копной рыжеватых волос и ярко-голубыми глазами, которые были у многих по всей округе. – Ив Морген послал сказать, что показался сэр Джон Чендос с дюжиной вооруженных всадников.
– Хорошо, – сказал Джим. – Приветствуйте его! Приветствуйте! Беги обратно и скажи страже, чтобы его встретили со всей учтивостью.
Стражник развернулся и стремглав бросился к воротам.
– Надеюсь, они сообразят, что к чему, – проворчал Джим. – Сэр Джон теперь желанный гость здесь.
– Сообразят, да не обязательно, –
– Да уж знаю, – обеспокоенно сказал Джим. – Чего бы я сейчас не дал за переговорную линию между большим залом и воротами замка.
Он поежился, хотя день был ясным, а крепостные стены защищали двор замка от ветра. Из относительно теплого помещения они с Энджи вышли во двор в чем были. И хотя день стоял ясный, а ветра почти не чувствовалось, все-таки был еще февраль.
– Ив Морген просто делает свое дело, – сказала Энджи.
– Ты права.
Ив Морген был назначен начальником стражи после того, как Теолафа произвели в оруженосцы. Ив хорошо знал свои обязанности и, подозревал Джим, куда больше его понимал в обороне замка и несении караульной службы.
Через открытые ворота послышался стук копыт по перекинутому через ров мосту, и первая пара всадников во главе с сэром Джоном вступила во двор замка. Сэр Джон, человек средних лет, выглядел не старше своего возраста и был, как всегда, элегантен; крупный вороной жеребец под ним величественно помахивал хвостом, будто только собирался в путь, а не уже проделал его. Всадники остановились.
– Сэр Джон! – радушно приветствовал рыцаря Джим. – Рады тебя видеть.
Сэр Джон с показной церемонностью снял шлем:
– Сэр Джеймс! Леди Анджела! Я приехал с новостями и первым хочу сообщить их вам. Я только что из Лондона. Может быть, пройдем в замок?
– Конечно, – сказал Джим и поискал глазами оруженосца.
Теолаф, который к тому времени успел дать указания стражникам, чтобы те развели лошадей по стойлам и предоставили кров людям сэра Джона, – конечно же, с едой и непременной выпивкой, – тут же подбежал к вороному жеребцу и взял его под уздцы. Сэр Джон спешился.
– С разрешения сэра Джона, – сказал Теолаф, – я хочу поставить его в третье стойло от центрального входа. О коне позаботятся наилучшим образом. Могу я узнать его имя?
– Тоннер де Бодри, – ответил сэр Джон.
– Пожалуйста, сюда, если ты позволишь, Тоннер де Бодри. – Теолаф обратился к боевому коню со всей учтивостью, которой тот безусловно заслуживал, уводя его в сторону.
Сэр Джон повернулся к Джиму с Энджи, и все трое отправились к входу в большой зал.
Основательно продрогший Джим чуть было не ускорил шаг, но вовремя спохватился – этикет требовал идти к входной двери не спеша.
– Я останусь только на ночь, – сказал сэр Джон. – У меня много дел на западе. По пути к вам я заезжал в замок Малверн, где надеялся застать сэра Брайена, чтобы не делать крюк, – замок Смит был мне не по пути. Я хотел передать сэру Брайену личное поздравление его величества по случаю победы в рождественском турнире у графа Сомерсетского.
– Что верно, то верно, – согласился Джим. – Но я не видел тебя на трибуне. Я искал тебя в окружении графа.
Джим осекся, чуть не прикусив язык, но, как известно, слово-то не воробей. По своему положению и рангу сэр Джон должен был сидеть в непосредственной близости от графа, но его там не было.
– Ах, это... – непринужденно сказал сэр Джон. – Я сидел несколькими рядами ниже со своим старым другом, товарищем по оружию. Но я ничего не пропустил. – Он повернулся к Энджи:
– И был воистину восхищен тем представлением, которое дала нам в последний вечер миледи.
– Благодарю, – ответила Энджи. – Я получила не меньшее удовольствие от его постановки.
Продолжая беседовать, они вошли в зал, где было все-таки теплее, чем во дворе. Казалось, сэр Джон не торопится сообщать о цели своего визита. Возможно, плохие новости, подумал Джим. Скорее всего, какие-то препоны в деле об опеке над Робертом Фалоном, и сэр Джон, проявляя деликатность, хочет начать свой рассказ позже, возможно, после обеда.
Но Джим ошибся. Едва все разместились за высоким столом и начали легкую беседу, попивая вино и отправляя в рот ореоли – маленькие пышки, выпеченные в самой разнообразной форме, только с фруктовой начинкой и без дырки посередине, – как к столу приблизился оруженосец сэра Джона и остановился, терпеливо дожидаясь, когда его господин обратит на него внимание.
– А, принес, – сказал сэр Джон. – Я вижу, пакет не пострадал. Давай его сюда.
Оруженосец передал ему пакет, оказавшийся сложенным вдвое листом пергамента со сшитыми краями.
– Можешь идти, – отпустил оруженосца сэр Джон и повернулся к Джиму с Энджи:
– Думаю, не стоит слишком тянуть с развязкой. Чувствую, вам не терпится узнать, что заключено в этом пакете. Поэтому... – И сэр Джон передал пакет сидящему рядом с ним Джиму.
Джим едва преодолел желание переадресовать пакет Энджи, к которой тот имел большее отношение, если только догадка Джима о его содержимом верна. Но этикет требовал, чтобы пакет принял именно Джим, являющийся ответственным получателем.
Джим вынул из ножен нож и разрезал стежок, скреплявший края пергамента, который развернулся в единый лист с висевшей на нем снизу, как подвеска на шее человека, массивной печатью, оттиснутой на клочке пергамента и державшейся на двух пропущенных через прорези листа лентах.
Джим пробежал текст глазами.
Он был написан на средневековой латыни и исполнен писцом в стиле времени. По всему тексту красовались многочисленные витиеватые завитушки, а верхние выносные элементы букв были удлинены и выписаны с нажимом, так что казалось, слова несут на себе пики.