Дракон и жемчужина
Шрифт:
— Мужчину? — бесстрастно переспросил священник.
— Мандарина, ваша святость.
— Но почему же вы разыскиваете его, вооружившись столь опасным оружием?
— Он украл у нашего хозяина, принца Дуаня, сокровище!
— Неужели? — холодно усомнился отшельник. — А зачем ему было приходить с краденым сокровищем именно сюда?
— Его жизнь висит на волоске: он должен поплатиться и за воровство, и за то, что нарушил священные законы гостеприимства, — с напором заявил слуга принца.
— А что это за женщина?
—
— Как вы могли предположить, что такие люди явятся именно сюда, в святой храм властителя Будды?
В сдержанном, но строгом тоне, которым священник задавал свои сухие вопросы, таилось нечто, что сбивало с толку людей, которые в глубине души сознавали, что, возможно, участвуют в совершении преступления. Глаза главного из бандитов опасливо забегали, а сам он, казалось, смутился.
— Мы бежали за ними по лесу, ваша святость. Они не могли уйти далеко отсюда.
Священник молчал, и вмешался второй из преследователей:
— Так вы не видели мандарина, ваша святость?
— Нет, я не видел мандарина, — сухо ответил священник, отнюдь не отступая от правды.
— Но они могли где-нибудь спрятаться, пока вы были поглощены молитвой.
— Ну так поищите их, дети мои, если таково ваше желание, — спокойно предложил священник. — Единственное, о чем я вас попрошу, так это спрятать свои мечи. Ведь вы не хуже меня знаете, что властитель Будда запретил нам покушаться на человеческую жизнь.
Со странной покорностью люди принца подчинились. Потом они принялись обыскивать храм. Он был совершенно пуст, если не считать великолепную статую Будды, так что через минуту-другую преследователи отправились обыскивать дворы и хозяйственные строения.
Все это время священник неподвижно стоял перед статуей, словно поведение целой толпы людей не имело к нему ни малейшего отношения. Выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым.
Бандиты вернулись разочарованными:
— Никого нет, ваша святость.
Священник лишь склонил голову. Переговариваясь между собой, люди сбежали по ступеням храма и скрылись во мраке леса.
Только когда последний из людей принца покинул храм, напряжение немного отпустило Стэнтона Вэра. Теплая волна мира и покоя омыла его застывшую в страшном сознании смертельной опасности душу. Все это время он внимательно наблюдал за происходящим сквозь маленькое отверстие, сознавая, что, если их обнаружат, ни для него самого, ни для Цзываны уже не останется ни малейшей надежды на избавление.
Но вот наконец с его губ сорвался тихий вздох, и Цзывана бросилась в его объятия.
Стэнтон Вэр обнял ее, ощущая, как дрожит его маленькая, но такая мужественная спутница. Молча он прижимал девушку к себе все крепче и крепче: вожделение прошедшей ночи вернулось снова.
Цзывана подняла лицо, готовая заговорить, но Стэнтон за свою
Очевидно, так же думал и священник, который вовсе не спешил освободить своих узников.
Не смея произнести ни звука, чтобы предупредить Цзывану, Стэнтон Вэр быстро склонился к ней и прижался губами к губам девушки. И сразу почувствовал, что об этом он тосковал, к этому стремился бесконечно долго тянувшиеся часы предыдущей бессонной ночи.
Девушка от неожиданности оцепенела в его жарких объятиях. Так они стояли довольно долго, не отрываясь друг от друга — мужчина требовательно и настойчиво, девушка — мягко и невинно-податливо. Скоро Стэнтон Вэр ощутил, что напряжение Цзываны спало, руки, трепетавшие возле его груди, расслабились и опустились, а сама она доверчиво прижалась к нему.
Молодой человек еще крепче обнял ее. Что-то изменилось в его душе, так отличался этот поцелуй от всех, которые он дарил и которые вплоть до этой минуты дарили ему.
Он любил Цзывану! Любил, наверное, с первой минуты, когда увидел ее в доме Цзэнь-Вэня. Нечасто случается, что две души, давно принадлежащие друг другу, наконец-то встречаются, чтобы отныне превратиться в единое целое.
Стэнтон Вэр не напрасно прошел суровую школу буддистского монастыря: все, что он там узнал, позволило ему обрести возвышенное понимание и тончайшее восприятие самой действительности и того огромного пространства, которое скрывается за ней.
В этот удивительный момент, в самом святом месте мира, под благословением Будды в его сознании проявилось все, во что он верил. Он желал обладания женщиной, которая давным-давно уже принадлежала ему: ведь они провели вместе уже тысячи жизней.
Темнота отступила, и двое оказались рядом в светящейся прозрачности божественного мира. Они принадлежали этому миру не только благодаря своей нынешней, земной любви, но и той любви и тем жертвам, которые дарили друг другу в прошлых жизнях.
Стэнтон Вэр неожиданно осознал, что счастлив, как ни один другой мужчина на свете. Ведь он обрел то, что непрерывно искал, но не надеялся обрести.
Вокруг влюбленных витал нежнейший аромат лилий, и Цзывана уже больше не дрожала. Он знал, что сейчас ее поглотило то же чудо, которое осенило и его.
Волнение и восторг уступили место человеческой страсти, и губы его все требовательнее и настойчивее завладевали губами девушки. И в этот же момент молодой человек ощутил, что она понимает его чувство и с готовностью отвечает на него.
Время остановилось для счастливых влюбленных, наконец-то обретших друг друга в этой жизни. Сколько они стояли так, слившись воедино, внутри статуи свято охранявшего их покой божества, они не смогли бы сказать никогда.