Дракон из Трокадеро
Шрифт:
По окончании маршрута, показавшегося им слишком коротким, Джина и Таша сошли на берег, все еще находясь под впечатлением от иллюзорных панорамных видов.
В этот момент толпа заволновалась, послышался шум. Они обернулись. Предметом всеобщего интереса стала следовавшая за ними гондола. Гондольер, в котором если и было что-то итальянское, то только костюм, орал:
– Я ничего не видел, там, внизу, темно хоть глаз выколи! Откуда мне было знать, что какой-то убийца отправит на тот свет моего пассажира!
Джина
– Вот черт! – воскликнул он. – Они сегодня падают в обморок как мухи.
Джина бросилась к дочери и уложила ее на скамью с помощью рикши, который предложил отвезти молодую даму в больницу.
– Не исключено, что это солнечный удар. В последнее время народу умирает много, поэтому осторожность не помешает.
Таша, немного придя в себя, покачала головой в знак отказа ехать к врачу, но мать ее убедила. Рикша усадил ее в свою колясочку и отвез дам до дома 11 по авеню Сюффрен, где кучер муниципального фиакра, к счастью не участвовавший в забастовке, согласился направиться с ними в больницу «Шарите». Рикша прислонился к своей колясочке и вытащил из кармана йо-йо, которое в его руке тут же стало быстро опускаться и подниматься.
– Даже не знаю, как вас благодарить за проявленную учтивость, – прошептала ему Джина.
– Но, мадам, это же так естественно, – ответил он, с трудом скрывая облегчение, которое принесла ему эта неожиданная прогулка, позволившая избежать расспросов со стороны столпившихся вокруг трупа зевак.
Он спрятал йо-йо. Ему больше не нужно было изображать из себя лошадку.
Сходя с ума от беспокойства, Виктор, узнавший о произошедшем из рассказа кучера, запутался в пиджаке, забыл в экипаже шляпу и перчатки и спрыгнул на мостовую, игнорируя увещевания Жозефа, призывавшего следить за тем, чтобы в них не выпустили смертоносную стрелу. Под градом вопросов, пришедшихся явно некстати, Жожо разогнал любителей литературы, собравшихся в этот день в лавке.
– Тебя не поймешь, голубок, – тихо молвила Эфросинья, поднимаясь на второй этаж с твердым намерением устроить Мели разнос, – ты без конца жалуешься, что люди перестали читать, но когда самым удивительным образом в лавку валят покупатели, устраиваешь шум.
Таша коротала время в гостиной, распространяя вокруг запах эфира и жавелевой воды. Перед этим искушенный в своем деле доктор осмотрел ее, посоветовав носить дамские шляпки попросторнее. Когда Виктор заключил ее в объятия, она рассказала ему о мрачных событиях, имевших место пополудни.
– Такая внезапная смерть – это ужасно. Меня затошнило, я попыталась себя пересилить, вдруг потеряла сознание
Виктор без конца осыпал себя упреками. Это он был во всем виноват, убийца вполне мог расправиться с Таша и Джиной, нельзя было приплетать к этой охоте дорогого ему человека.
«Что делал Туретт в этой гондоле? Это не может быть совпадением. Почему его убили? И кто? Янг? Даглан? Даглан… ведь это он предложил привлечь к делу Таша. Разве не он попросил меня одолжить жену?»
– Кстати, а где Джина?
– Пошла в лавку. Ты разве с ней не встретился?
– Я отведу тебя на улицу Фонтен.
– Нет, лучше на улицу Сен-Пер. Алису на весь день взяли к себе Бодуэны, так что я смогу немного расслабиться и полежать в гостиной.
Не успела она подняться по винтовой лестнице и присоединиться к Джине, как в лавку, разогнав своим рвением последних покупателей, в траурном костюме ввалился комиссар Вальми, еще больше усилив тревогу Виктора и окончательно испортив ему настроение.
– Легри, я требую объяснений! Каким образом ваша жена оказалась у гондолы, в которой два часа назад нашли тело некоего Робера Туретта?
– Случайность. Таша со своей матерью отправилась на концерт и…
– Хватит нести этот хронический бред. Мне надоело, что вы постоянно выставляете меня на смех. И потом, повсюду грязь… Откуда берется эта пыль, от которой нигде нет спасения? Улицы запылены. Всемирная выставка – сплошное средоточие пыли. Ваши книги – ее рассадник. Я чувствую себя грязным, где можно помыть руки? Я задыхаюсь. Даже самый маленький солнечный лучик превращается в вихрь частичек пыли, которые тут же набрасываются на мою кожу!
Комиссар кашлял, ходил по всей лавке в поисках умывальника, затем направил свои стопы в подсобное помещение.
– Мне очень жаль, но водопровод у нас только на втором этаже, а там сейчас отдыхает теща, которая утром тоже была на Выставке.
– Сейчас у меня нет времени, но рано или поздно я вас прижму. Вашей супруге лучше? Как людям только в голову приходит куда-то ходить по такой жаре! Легри, вам дарована отсрочка – из-за кончины моего коллеги, комиссара полиции Андре, начальника восьмой следственной бригады. Моего друга. Он получил приказ следить за анархистами, наводнившими этим летом Париж, и умер от апоплексического удара. А все жара, этот адский зной. Ему было только сорок пять лет. Я пообещал провести ночь у гроба умершего.
– Примите мои соболезнования, – невнятно пробормотал Виктор.
– Не надо, вы не обязаны изображать скорбь, когда на самом деле ее не чувствуете! Беда никогда не приходит одна… И это в тот момент, когда совершено покушение на шаха… А теперь вот четвертый труп! Наслаждайтесь затишьем, оно носит временный характер. Мы с вами еще увидимся. Вскоре вас вызовут в префектуру, и там-то уж вы точно выложите все как на духу!
Комиссар Вальми ушел, тренькнув дверным колокольчиком. Жозеф, в котелке на голове и с тростью в руке, устремился на улицу.