Дракон коварный, одна штука
Шрифт:
– Знаешь, что Нежный сделал? – продолжил Форгин, подаваясь вперёд. – Он залез в общий холодильный шкаф, взял там кусок жира, оставшийся от первой охоты новобранцев, и сделал вот это. Но и это ещё не всё!
Толстяк вскочил, сбегал в преподавательскую кладовую и вернулся с банкой, наполненной некоей белой массой.
– Что это? – спросил я.
– Смалец! – радостно сообщил Форгин. – Сейчас дам хлеба. Попробуй!
Следуя инструкциям,
– Что? Что с твоим лицом? – насторожился толстяк. Даже вилку до рта не донёс.
Сделав глубокий вдох – что-то часто я стал использовать этот успокаивающий приём – я сосредоточился на обеде. Жареная картошка, шкварки и смалец. Что ж, пусть будет так.
Пока мы с Форгином ели, в кухню несколько раз заглядывали мальки. Смотрели жадными голодными глазами, облизывались и уходили обратно.
Когда картошки почти не осталось, я спросил:
– Где Харринтер сейчас?
– Отдыхает. Я решил поощрить парня за старания.
«Форгин» и «поощрить»? Чудесно. До сегодняшнего дня он даже слова такого не знал!
– Рагар, да что с твоим лицом? – снова не выдержал коллега.
– Ничего. Просто кадет Нежный дурно на тебя влияет. Сегодня ты мешки за ним носишь и поощрения выдаёшь, а что завтра? Предложишь жениться на одной из своих дочерей?
Форгин вообще не смутился.
– Нежный – особенный. Он уникальный, понимаешь?
Угу. Но я понял кое-что другое:
– Что ещё он тебе пообещал?
Вот теперь по щекам Форгина растёкся румянец. После недолгой паузы я услышал:
– Нежный проговорился, что умеет печь бисквиты, а ты знаешь, насколько я к ним неравнодушен.
– Я тебе лично торт принесу! – прорычал я. – Из лучшей столичной кондитерской! Могу даже от королевского шеф-повара!
Форгин отмахнулся.
– Да что там твои кондитерские и шеф-повара? Говорю же, Нежный – особенный. Есть в его стряпне что-то такое… непонятное. Поел и словно побывал в каком-то особенном месте. В другой стране.
Он сказал, а я недобро прищурился. В другой стране? Хм, интересное сравнение.
Форгин сообразил, что произнёс, и опять удивил меня своей мягкотелостью. Мы проработали бок о бок десять лет, и этот с виду добрый дракон не доверял никогда и никому.
Да его боялись все! Даже спецы службы безопасности старались лишний раз не связываться. И тут нате, он ещё и в адвокаты
– Я догадываюсь, о чём ты сейчас подумал, – Форгин сильно понизил голос. – Но Харринтер не может быть шпионом. Да, многим интересны секреты нашей школы, и они бы не отказались иметь специалиста, прошедшего нашу подготовку, но семья Харринтер слишком знатная…
– Родители Нежного постоянно путешествуют по континенту, посещают другие страны, – напомнил я.
– Никто бы не стал вербовать этого заморыша! – убеждённо воскликнул толстяк.
– Возможно. Но отчего тогда Нежный в первый же день упомянул диверсантов?
Преподаватель по политической подготовке нахмурился и замолчал.
Я же подумал вот о чём…
То, что Нежный делает на отборе – тоже своего рода диверсия.
Второй момент – Харринтер жил затворником, но внезапно решил поступать в школу. Где гарантия, что всё это время он действительно находился в поместье? Вдруг он не отсиживался, а проходил обучение у наших врагов?
Ну и последнее – может он не за секретами явился, а за чьей-то жизнью? Покушение на меня, например. Я ведь как-никак принц.
– Рагар, почему выражение твоего лица нравится мне всё меньше и меньше? – уныло произнёс Форгин. Вот же привязался к моей физиономии.
– Потому что Нежный не знает, во что вляпался, – я клацнул зубами.
Настроение резко улучшилось, я вернулся к картошке со шкварками. Яда не боялся – нас, воплощённых драконов, убить очень нелегко.
– Что ты задумал? – Форгин был по-прежнему напряжён.
– Пока ничего, но есть одна мысль. Вернее, я пока не знаю, стану ли воплощать этот план, но неважно. Раз Нежный такой особенный, стандартного отбора для него всё равно не будет.
– Рагар, а может не на…
Я снова клацнул зубами, и Форгин заткнулся.
Когда с обедом было покончено, я улыбнулся шире прежнего и, усилив голос магией, произнёс:
– Кадет Эстас Харринтер, пройдите в учебный класс!
Алиса
– Кадет Харринтер, – прошипело где-то в пространстве, – в учебный класс, быс-с-стро…
Я подскочила как ужаленная. Впрыгнула в сапоги и помчалась к двери. Уже сбегая по лестнице, осознала, что я таки одета, и даже грудь перемотана, но на этом разумные мысли закончились. Бежала я совершенно бездумно. Не соображала вообще.
Конец ознакомительного фрагмента.