Дракон на краю света
Шрифт:
Была середина лета, но с Лонгсаунда дул холодный ветер. Фиайс накинула шаль и отправилась вниз по Водяной улице к узкому зданию, где располагалась адвокатская контора Лагдален.
Колдунья молилась по дороге, чтобы бедную девочку не вырвали снова из нормальной городской жизни и не послали с какой-нибудь ужасной миссией. Лагдален всего лишь ребенок, но уже имела в придворных кругах репутацию, подобную той, что была у Лессис. Поговаривали, что у девушки магический дар.
Фиайс знала, что это не так — Лагдален отнюдь не владела профессиональными знаниями заклинательницы. За годы службы у Серой Леди ей пришлось участвовать в магии грандиозных масштабов, но
В Марнери Лагдален нашла свое собственное призвание. Она получила образование юриста и теперь фактически являлась юрисконсультом Короны в тяжбе против аубинасского зернового магната Портеуса Глэйвса. Это была мучительная тяжба, получившая тяжелый политический резонанс. Она теперь на годы поглотила Лагдален и становилась делом ее жизни. Или это так казалось.
Великая Ведьма постучала в дверь. Открыла молодая послушница, девочка из одной аристократической семьи высокого положения, Бестигари, она пригласила колдунью войти. Послание было доставлено.
Лагдален выглядела изможденной. Фиайс знала, что причина — в аморальном поведении королевы, отвечать за которое приходилось Лагдален. Не чувствуя за спиной силу Короны, тяжбу с Аубинасом было чрезвычайно трудно проводить через суды. Аубинас обладал огромным влиянием.
Взгляд на печать вызвал у Лагдален откровенную дрожь.
Не надо снова. Не надо больше миссий для Службы Необычайного Провидения. Лагдален обещали, что чудеса закончились. Лессис удалилась в мистику, выйдя в отставку. Дикие дни сверхъестественного остались позади. Или так считала она сама. Но что же еще может принести послание леди Рибелы, как не новое опасное дело Необычайного Провидения?
— Благодарю, леди, что ты так быстро принесла его. Фиайс отметила отсутствие энтузиазма в благодарности Лагдален.
— Молюсь, чтобы оно было не так значительно для тебя, девочка. Ты уже достаточно отдала. Лагдален живо кивнула:
— И мне нужны твои молитвы. Перед нами сейчас сложная задача.
Лагдален удалилась в свой маленький личный кабинет, сломала печать и прочла послание.
Мгновение спустя ее дикий вопль потряс здание:
— Они живы! Невероятные новости! Они живы! В следующий момент она уже схватила Фиайс за руки и закружилась в ликующем танце.
— Они уцелели в вулкане. Не спрашивай меня как; но леди пишет, что дракон Базил Хвостолом и его драконопас Релкин живы. Они где-то там, в Эйго, на этом ужасном и огромном континенте, но они живы.
— Замечательно! Благодарение Матери.
— Благодарение. О, мы должны известить драконов. Пойдем, я хочу видеть драконов, когда они услышат эту новость!
Фиайс усмехнулась:
— Их радость будет слышна даже в Сенте. Колдунья имела в виду то, что более точно было бы назвать словом «гвалт», который начнется, едва Лагдален распространит новость среди драконопасов. Так случилось, что Сто девятый марнерийский был этим летом в городе. Полгода по возвращении из Эйго они провели в резервной части, расположенной в Голубых Холмах, и только что завершили передислокацию в город.
После Эйго им дали отдохнуть и увеличили численность, восполнив потери. Но драконьи корпуса все еще не опомнились от потрясения. Мрачная битва на Тог Утбеке навечно осталась в них незаживающей памятью, скрепленной кровью людей и драконов. Но Сто девятый, пожалуй, лучше других драконьих эскадронов перенес кампанию, если не считать того, что в самом ее конце они потеряли Хвостолома.
Это был тяжкий удар, хуже него не было долгие годы. Теперь только старый Чектор оставался от исходного состава Сто девятого.
Душой их был Хвостолом, и теперь она умерла.
Так что когда Лагдален влетела с новостью, что каким-то образом эти двое выжили во время извержения вулкана, рев поднялся такой, что крыша Драконьего дома едва не слетела прочь.
Пока огромные звери скакали от избытка чувств по гимнастическому залу и плавательному бассейну, на Лагдален накинулись Свейн из Ривинанта, малыш Джак и только что прибежавший Мануэль. Шум еще стоял страшный, но они уже могли расслышать друг друга.
Она показала им записку.
— Базил и Релкин живы. Но они затеряны в Эйго.
— Ну, как я и предполагал, — заявил Свейн.
— Легче, Свейн, — отозвался Джак, — вечно ты что-то предполагаешь.
— Смотри, Джак. Факты очевидны. Если они выжили, то заблудились; иначе они бы давно уже вернулись.
— Я бы на их месте никогда не вернулся. Чтобы не видеть тебя.
— Верю, что эти двое выжили. Даже в вулкане! — сказал Мануэль.
Подошел еще один мальчик, его худенькая фигурка согнулась под тяжестью стога сена.
— О, это Курф, — сказал Свейн.
— Как ты, Курф? — обратился к нему Джак. Курф еле переводил дух под своей ношей.
— Старина Кузо что-то на тебя очень зол сегодня, мальчик, — сказал Мануэль.
— Кузо хочет меня убить, — глухо пробормотал мальчик из-под сена.
— Положи сено, Курф, у нас новости. Курф скинул свою ношу и потянулся. Лагдален никогда не видела более прелестного юноши. Сильный подбородок, ровный нос, спокойные карие глаза — он был почти совершенство.
Свейн рассказал ему о Хвостоломе и Релкине, и Курф завопил от радости. Он никогда не встречался ни с кем из них, но слышал все легенды о драконе Хвостоломе. Смерть великого дракона ударила по всему легиону.
— Тебе придется написать песню, Курф, — сказал Свейн.
— Я постараюсь.
Интерес Лагдален вырос еще больше.
— Ты музыкант, Курф?
— Нет, леди, но я играю немного на гитаре.
— Простите, леди, это Курф. Курф, это весьма досточтимая и высочайшая леди Лагдален из Тарчо. Курф поклонился:
— Считаю за честь встречу с вами, леди.
— А я — с тобой, Курф.
— Он жуткий скромник, леди, — сказал Джак, — но на самом деле он очень хороший гитарист.
— Мне хотелось бы послушать твою игру. Возможно, когда будет написана песня. Мы ее вместе споем.