Дракон на страже
Шрифт:
— У них нет веры! — Стукнула палкой по полу и добавила: — Даже если я уйду, я буду продолжать жить. В твоей маме, в тебе. Вот во что я верю.
Через час ее привезли обратно в кресле-каталке; ее азиатское смуглое лицо теперь было бледным, рука забинтована после уколов, нижнюю часть лица закрывала марлевая повязка.
— Я подойду и вывезу вас, когда подгонят машину, — сказала медсестра.
Бабушка поморщилась на слова медсестры, ей не хотелось показываться на улице в кресле-каталке. Тинг нежно прижалась к ней:
— Как ты себя чувствуешь?
— Неприятное ощущение во рту после этих процедур. Даже мой любимый чай не сразу отобьет его. Но тут ничего не поделаешь, — ответила
— Мама будет через минуту. Мы поедем домой, и ты отдохнешь.
От бабушки пахло каким-то лекарством и антисептиками. Ничего, думала Тинг, скоро будем дома, заварю ей имбирный чай, он отобьет больничный запах и поднимет бабушке настроение.
Они сидели, ожидая Джао Чу, мать Тинг, когда внезапно волна энергии прокатилась, как ослепительная вспышка, по залу и ударила в них, заставив девочку отшатнуться, а бабушку откинуться в кресле. Какое-то мгновение ни бабушка, ни внучка не могли ни вздохнуть, ни двинуться. Впрочем, никто, кроме них двоих, ничего не заметил.
Бабушка еще сильнее сжала руку девочки.
— Что это было? — наконец спросила она.
— Я не знаю!
Тинг хотелось кричать от радости. Она ощущала Магию, Магия звучала вокруг нее. Но откуда она возникла и чем вызвана, Тинг не имела ни малейшего понятия. Она подставила Магии лицо, словно цветок, тянущийся к солнцу, и еще несколько секунд вдыхала ее, пока та не ушла.
— Кто-то достиг высокого мастерства, — заметила бабушка.
Тинг сморгнула и услышала сигнал машины. Она взялась за спинку кресла, чтобы выкатить бабушку на улицу, и задумчиво проговорила:
— Представить себе не могу, что это было.
— Нам нужно идти туда.
— Куда?
— Ты сможешь найти куда, — сказала бабушка.
— А мама?
— Она поймет. — Бабушка поднялась с кресла и поправила одежду. На ней были шелковые брюки и черная шелковая блуза с вышитым на ней золотыми нитками тигром. — Оставь записку.
Тинг порылась в сумочке, быстро нацарапала записку и оставила ее на кресле. Выйдя с бабушкой в пустой коридор, девочка достала кристалл и сосредоточилась. После нескольких попыток ей удалось обнаружить след Магии. Тинг взяла бабушку за руку, и они переместились.
Гэйвен проснулся, как от толчка, и резко поднялся, раздраженный тем, что спал так долго и был так внезапно разбужен. Маг повел вокруг своим жезлом, пытаясь обнаружить посторонних, однако все было спокойно. Он удивился, что ничего вокруг не ощущает, глубоко вздохнул и присел около Элеоноры. «Ложная тревога, — сказал он сам себе, прикоснувшись к ее холодной руке, и добавил: — Конечно, речь не о тебе, за тебя я тревожусь постоянно». Гэйвен потер волчью голову на жезле, пытаясь собраться с мыслями. «Тетушка Фрея разбудила меня посреди ночи, чтобы поскандалить из-за ребят, как будто не понимает, что меня сейчас больше всего тревожит твое состояние. Я полностью в тупике, у меня нет ответов. Я все время спрашиваю себя, что бы сделал твой отец, и на него же раздражаюсь, когда думаю, что именно из-за Грегори, твоего отца, мы оказались в такой ситуации. Если бы он хоть что-то сделал, вместо того чтобы пассивно наблюдать за Бреннардом! Тот набирает силу, и все более зловещую. Какие козни он еще готовит? Гэйвен помолчал. Осторожно провел пальцем по щеке спящей Элеоноры. «Да, я знаю, это было не в стиле Серого Грегори, да и не в твоем. Я и сам порой меняю свое мнение через день. Иногда мне хочется добраться до Бреннарда просто ради мести». Гэйвен глубоко вздохнул, и тут его накрыла такая мощная волна энергии, что он какое-то время не мог
Этот неожиданный всплеск энергии растрепал только ее волосы, черты лица немного смягчились, и теперь она выглядела более умиротворенной в своем глубоком сне. Никаких вызывающих тревогу изменений не произошло, чему Гэйвен был очень рад.
Он не имел представления, что произошло, однако намеревался выяснить и встал, покачивая жезлом.
Мур Халил протянул руку к пыльной книге в кожаном переплете, скрепленном золотыми шнурами, и вдруг на него накатила невероятная энергия. Он ощутил ее силу, аромат, вкус и медленно улыбнулся. Это должно было произойти, раньше или позже, но возможные последствия… Халил покачал головой: не поняв до конца, что происходит, он не в силах их точно оценить. Он должен провести исследования, прежде чем составит окончательное мнение.
Халил взял книгу и с осторожностью открыл ее, поскольку страницы были очень старые и ветхие, многовековые. Включил очень яркий свет и погрузился в чтение.
В темной комнате на другом конце света Бреннард вскочил на ноги. Энергия накатила на него и ушла, оставив похолодевшим и дрожащим. Он прижал ладони к глазам оттого, что Магия его ослепила, затем запрокинул голову и зарычал, сбросив на пол вазу эпохи Мин. Тысячи осколков раритетного фарфора разлетелись во все стороны.
Услышав этот странный звук, в комнату вбежал Джоннард и замер. Его лицо было белым, как мел. Он посмотрел на пол:
— Что случилось?
— А ты не почувствовал?
Джоннард медлил с ответом.
— Как можно было не почувствовать? — наконец проговорил он. — Это пронеслось, как тайфун.
— Определи источник этой энергии.
— Не могу. Эта энергия отскочила от меня, словно она не может соприкасаться с моей.
— Тогда найди того, кто сможет! — загремел Бреннард. — Я хочу знать, от кого исходил такой мощный выброс энергии.
— Хочешь… или тебе это нужно? — тихо спросил Джоннард, внимательно глядя на отца.
— Не будь глупцом, — рассердился Бреннард.
— Мы оба глупцы, если полагаем, что можем справиться с тем, кто выпустил такую энергию.
— Я не думаю, что это было нападение, — не сдавался отец.
— Но точно ты не знаешь.
— Нет. — Бреннард сжал кулаки. — Это могло быть как целенаправленным воздействием, так и побочным эффектом какого-то неизвестного нам явления, последствий которого никто не предполагал. В любом случае, я должен знать, кто это сделал.
Джоннард кивнул:
— Я все выясню.
Связь с Генри Сквиббом у Джоннарда была очень слабой в последнее время. Генри пытался сопротивляться, и Джоннард счел, что разумнее дать ему возможность поднакопить сил, пока они не понадобятся ему, Джоннарду. Возможно, теперь Генри снова может быть полезен.
— Что-нибудь еще? — спросил Джоннард отца.
— Ваза, — ответил тот, глядя на пол, словно лишь теперь осознал случившуюся неприятность.
Джоннард взмахнул рукой. Тысячи осколков фарфора поднялись в воздух и медленно закружились, сначала беспорядочно, потом все плотнее сближаясь, пока ваза не обрела свою первоначальную форму. Джоннард опустил руку, и драгоценная ваза вновь заняла свое место на столе отца, переливаясь голубыми и белыми оттенками тонкого фарфора.