Дракон против Богов
Шрифт:
— Прости, Владыка… — опустив оружие, я повинно склонил голову, чувствуя, как меня одолевает смятение и недоверие к происходящему. И все же… — Я так виноват перед тобой. Перед братьями… Перед родом…
И в тот момент, когда душа рвалась на части от боли, я говорил искренне. Если бы не мое упрямство, если бы не желание изменить то, что устоялось в веках, вся моя семья осталась бы в живых. Даже девчата… Пусть мы никогда бы не встретились. Пусть моя пещера никогда бы не наполнилась их смехом и дивными голосами. Пусть моя душа так и осталась бы одинокой и неприкаянной в этом беспощадном, жестоком мире. Пусть… Но их судьбы могли бы сложиться иначе. И моя тоже. Мне просто нужно было отступить, принять свою участь и однажды взойти на трон Огненного Владыки. Все
— Ты заплатил достойную цену за свою ошибку, — вновь заговорил отец и его силуэт стал более темным и четким. Видимо, он подошел ближе… — Пришло время вернуться. Жизнь не стоит на месте. Ты должен двигаться дальше.
Я вслушивался в его слова и ощущал, как с каждой секундой, перекрывая боль, в моей душе нерушимой стеной поднимается протест. Достойную цену? Мир лежал в руинах. Его жители погибли. Большая часть из них, даже не подозревала, за что именно были отняты их жизни. Я пытался прекратить вражду, сплотить народы, а в итоге из-за меня пролилось столько крови, сколько не было пролито за долгие годы сначала времен. И это достойная плата? Сотни тысяч невинных загубленных душ? Да даже, если бы я объявил себя Богом и потребовал поклоняться мне, эта цена была бы слишком велика и несправедлива! Это была моя ошибка! Моя вина! Так почему платить за нее пришлось другим?! Разве это справедливо?! Разве это достойно…
Угрожающе зарычав, я кинулся к силуэту Владыки. Икирим со свистом рассек воздух, разгоняя клубы тумана. Острое лезвие блеснуло и, вспыхнув ярким пламенем, вонзилось в темную фигуру, оставляя глубокую рану в области сердца.
— Сын… — шокировано выдохнул «родитель» и пошатнулся.
— Мой отец был грозным, но справедливым и мудрым Правителем, — процедил я, рывком высвобождая глефу. — Он бы никогда не счел эту плату достойной…
Мгла отступила и к моим ногам упала бездушная кукла с опечаленной маской вместо лица. Я смотрел на нее и чувствовал, как закипает в венах кровь, а внутри разгорается ярость. Вина жгла мне душу с того самого дня, когда Всевышние обратили на меня свой взор и я все потерял. Да, возможно, я совершил ошибку и скорей всего не одну, но такой мерзкий и отвратительный прием указать мне на это, был верхом низости даже для Богов. Да как они вообще посмели осквернить память его отца?! Его Владыки?! Хотя, наверное, стоило уже привыкнуть, что ничего кроме подлости, в этих презренных абсолютных созданиях не было…
Тихо цыкнув, я последний раз взглянул на поверженную куклу, что выдавала себя за моего отца, и решительно двинулся по мощенной камнем тропе. В тот момент, мне уже было неважно, что подготовил для меня местный ублюдок. Я просто знал, что не успокоюсь, пока не выбью из него все дерьмо и не верну свою эльфу. Эта мразь, ответит мне за все…
В этот раз туман не пытался меня «задушить». При моем решительном приближении, он плавно расползался, постепенно открывая моему взору новые участки пути. Временами я замечал, как в глубине белесой мглы мелькали темные силуэты. Они словно следили за мной, выжидали удобный момент для нападения, но пока не осмеливались подойти слишком близко. Отчасти, это даже обостряло ощущения и помогало сосредоточиться. Вот только, чем дальше я уходил от моста и чем ближе подходил к Обители, тем больше становилось силуэтов и тем отчетливее проступали их очертания. Они появлялись все чаще и говорили со мной до боли родными голосами, от которых выгорала душа, а сердце будто сжимало тисками. Это не честно…
— Адонис… — всего лишь тень порожденная туманом, но мне казалось, что даже в ней я видел сдержанную улыбку Кокио. Моя Коко… Моя нежная, заботливая скорпиоша, которая всегда понимала меня даже без слов…
— Брат…одумайся! — силуэт Андромахта замер в напряжении. Я слышал беспокойство в его голосе, и оно безжалостно рвало мне душу…
— Печенькин сын, это уже не смешно! — недовольно фыркнула Орхидея, стоя рядом с молчаливой фигурой Мальвы.
— Мой отец…не печенька… — едва слышно обронил я и горько усмехнулся, ощущая, как к горлу подкатывает тугой комок.
— Дони,
— Драк, завязывай со всей этой херней, — насмешливо проговорила Моня, решительно направляясь ко мне. Моя светлая, дерзкая и хамоватая царевна… — Пойдем лучше выпьем!
И я был готов идти за ней хоть в ад. Вот только, если бы это действительно была она, а не очередная кукла с омерзительной маской вместо лица…
— Эх, внучек, ничему тебя жизнь не учит, — с осуждением покачал головой Илиодар. Старый прохиндей и интриган…
Все, кто был мне так дорог, и кто погиб по моей вине, вновь и вновь выходили из тумана, преграждая мне путь. Я слышал их голоса, видел очертания и ощущал, как сознание бьется в капкане памяти, сердце обливается кровью, а руки слегка дрожат при очередном взмахе глефы. Я погубил их однажды, а теперь мерзкое существо, что засело в этой проклятой обители, заставляло меня убивать их вновь. За что… Неужели я и правда заслужил такое беспощадное наказание?! Лишь слабый огонек, в самом далеком и темном уголке души, удерживал меня от безумия. Ясколка… Я должен был ее спасти. Во что бы это ни встало, что бы мне не пришлось пережить. Я должен был двигаться вперед. Они все ненастоящие! И я убивал вовсе не тех, кем дорожил больше собственной жизни. Это все не правда! Всего лишь злая шутка безжалостного и жестокого Бога…
Мне было тошно и противно от всего, с чем пришлось столкнуться в тумане. Мои девчата… Моя семья… Почему я должен был вновь терять их? Это было слишком больно… И казалось, что больней, чем есть, мне уже не будет. Я был в этом просто уверен. Но Всевышние коварны и бессердечны…
— Мой мальчик… — от голоса, который я не слышал уже очень давно и который даже не надеялся услышать вновь, сердце словно сжало тисками.
Я буквально чувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Не в силах сделать хотя бы вдох, я опустился на колени перед лестницей, что вела в храм. Этого не может быть… Этого просто не может быть! Воспоминания о ней, я пронес через столетия. Я бережно хранил их в своей душе и сейчас они буквально разорвали ее в клочья. Глядя перед собой, я чисто физически не мог поднять голову и посмотреть на обладательницу этого дивного и родного голоса из далеких дней моего детства. Мне было страшно… Я просто боялся вновь увидеть всего лишь куклу с безобразной маской, а не прекрасное лицо, что навечно отпечаталось в моей памяти. Нет…пожалуйста… Только не она…
— Адонис… ты так вырос… — приятный женский голос был словно пропитан теплой улыбкой. Нет…это всего лишь морок… Иллюзия, сотворенная зловещим туманом…
— М…мама… — едва слышно выдохнул я, вслушиваясь в тихие шаги и легкий шелест шелка. Я уже почти забыл этот звук…
— Тебе больно? — заботливо спросила она, подходя ближе. Да как эта кукла может говорить ее голосом?! Это жестоко…
— Я…мне…нет…я… — сбивчиво лепетал я, чувствуя, как внутри все сжималось и переворачивалось от противоречивых чувств.
Я знал, что все это ложь. Понимал, что передо мной лишь очередная марионетка с родным голосом, но… Я так скучал… И эта невероятная, долгая и мучительная тоска перекрывала все. И я не мог этому сопротивляться. А может, просто не хотел… Тихие шаги, и вот передо мной уже появился черный шелковый подол маминого платья, на котором переливался золотистый узор из вышитых роз. Это был ее любимый наряд. Я помнил его с детства… Мама… До крови закусив губу, я ощущал, как страх перед неизбежным и пустые надежды, попросту разъедают мою душу. Нужно было набраться смелости, развеять этот морок и двигаться дальше. Сжав кулаки до побелевших костяшек, я медленно поднял голову. Взгляд неспешно прошелся по знакомой фигуре и, наконец, достиг… родного лица? Не было никакой безобразной маски, лишь черты, что навечно отпечатались в памяти и невероятно выразительные глаза, в которых будто плескалось жидкое пламя. То самое пламя, которое всегда приносило покой и умиротворение в мою душу.