Дракон ведьме не пара
Шрифт:
Оставалось только связаться с ним!
И весь пазл сложился окончательно. Почему я раньше об этом не думала? Синтия — полукровка, дочь драконицы и некроманта. Она не раз, судя по словам Дункана, сбегала из закрытой академии незамеченной — удивительно, правда? — и сбегала не абы куда, а на встречу к торгашу за новой сделкой. У драконидицы в комнате есть чаша с магическими бусинами, с их помощью она перемещалась в ту хижину, где, видимо, практиковалась в колдовстве, что служило своеобразной ценой. Торгашу нужны способности ведьм на территории драконов, а кто, как ни ведьма, способен удовлетворить
Это были их условия, и я могла возместить условия обоих.
Синтия, видимо, пыталась быть полезной Дункану хотя бы так, ведь магия драконов не пробуждалась, но не могла сказать суженому правду. Он знал о ее вылазках и встречах с другим, и ему не нравилось ее поведение, но он искренне доверял возлюбленной. Возможно, потому она и отказывалась от брака, если и вправду любила дракона, с которым заключила магический договор.
В любом случае бусины — средство перемещения. Оставалось надеяться, что они привязаны не только к определенным местам, но и к людям, а если не так — торгаш бы вряд ли оставил свою «лавку» без присмотра надолго. Он вернется, и мы заключим еще одну сделку, ведь условия прошлой с моей стороны удовлетворены.
Он получит зелье, которое так желал, а я помогу ведьмам спастись.
Выгодная нам обоим сделка.
Глава 15 — Дункан
Сначала появилась злость, потом — растерянность. После мысли закружили в голове буйным потоком, и я пожалел, что не остановил Синтию вовремя, пребывая в растрепанных чувствах. Она исчезла на глазах, не успел я толком опомниться. А в моей груди зияла дыра, оставленная вскользь брошенными словами возлюбленной.
Глупец! Только стоял и наблюдал… Хотя и сам ощущал себя не в своей тарелке.
Да: я виноват в том, что надавил, тогда как хранительница не раз просила дать ей время всё обдумать, утверждая, что не готова к браку и боится, как отреагирует ее семья. Я был уверен, что дядя Синтии начнет парить над первой же часовней от радости, что племянница-полукровка отхватила себе в мужья дракона из именитого рода, ведь «позор семьи» послужил на благо славе родственников. Делия наверняка бы устроила какую-нибудь подлянку, но вряд ли ее жалкие потуги смогли бы повлиять на наши с хранительницей отношения и чистые чувства.
Но…
Теперь всё перевернулось с ног на голову.
Синтия не просто не желала брака. Казалось, она разочаровалась во мне и в наших отношениях. Драконидица выглядела подавленной, потерянной и напуганной. Что на нее так повлияло, мне сложно предугадать. В конце концов, Синтия никогда не была очень открытой девушкой. Она держала проблемы при себе и обращалась за помощью лишь тогда, когда не могла справиться самостоятельно. Не могла стерпеть нападки окружающих. Наверное, подобный уклад жизни сложился из-за влияния злобных двоюродной сестры и ее отца, которые не особо жаловали полукровку, осквернившую родословную. Но, пусть мать Синтии связалась с некромантом, это не означало, что драконидица из-за подобного в чем-либо проигрывала остальным.
Как минимум, Синтия обратилась белой виверной, которые не встречались в роду Грель уже более десяти столетий. Моя хранительница, наоборот, была более уникальной, чем любой рожденный чистокровный
Теперь я чувствовал себя полнейшим болваном, перевшим напролом, когда возлюбленная нуждалась в поддержке. Меня взбудоражил тот факт, что хранительница сомневалась во мне и не доверяла. В голове не укладывалось, как наши долгие отношения с Синтией столкнулись с подобной проблемой.
И из-за кого? Ведьм!
Мне стоило расшибиться, но выведать сведения об их местоположении и проводить туда возлюбленную? Или, еще хуже, выпустить нарушительниц на волю, если Синтия жалобно попросит?
Я перевел дыхание и остановился.
Мне нужно было разузнать о ведьмах, которые никогда не интересовали меня? Да пусть они все перемрут, жить станет проще!
Стоило лишь вспомнить, что происходило во время экспедиции на границе Ивлейского поднебесного хребта, как ярость заклокотала в глотке. Низшие драконы страдали от разгромов жилища, теряли свое невылупившееся потомство, потому что колдуны считали нашу расу дискредитирующей, подминающей под себя другие. И чья тогда жестокость на самом деле имела место быть? Мы лишь из года в год наказывали нарушителей, посягнувших не соблюсти условия мирового соглашения и перейти границу Ивлейского поднебесного хребта. В чем мы не правы?
Синтия обезумела, если решилась взаправду отыскать ведьм и выпустить их из жалости. Что хуже — если мою хранительницу поймают…
Я запустил пятерню в волосы, судорожно обдумывая, как поступить дальше. Искать Синтию дальше на всей территории академии?
А если ее слова были правдой, и хранительница больше не желает меня видеть? Она бросила меня? Взять перерыв — это разрыв? Пожалела ли она о своем решении? Импульсивно ли оно вырвалось?
Меня одолевали сомнения, однако я чувствовал, что не мог оставить всё вот так — разрушенным. Я не хотел, чтобы наши общие воспоминания о выпускном омрачились ссорой и разрывом. Будь что будет, но… если между нами пролегло недопонимание, я собирался всё исправить — даже если стану выглядеть дураком и глупцом, гнавшимся за призрачным чувством.
Отчего-то во мне росла уверенность, что мы оба погорячились, захваченные моментом.
Оставалось отыскать Синтию и поговорить по душам. Но я не знал, где еще она могла находиться. Пока плутал в раздумьях, ненароком обошел все места, где мы проводили много времени вместе. Многие парочки покинули бальный зал, желая уединиться, а я случайно стал причиной разрушения некоторых укромных свиданий. Кто ж знал, что все предпочитают одни и те же уголки аллеи? Укрылись бы в комнате, ей-богу…
Я опомнился и резко развернулся, глядя на возвышающееся над главным корпусом здание женского общежития. Могла ли Синтия, расстроенная нашей ссорой, вернуться в свою спальню? Или… Я обернулся. Возможно, что она решила развеяться и отправилась в бальный зал? Например, потанцевать или полакомиться закусками…