Дракон злой королевы
Шрифт:
Зачем ей принесли этого котенка?
Маленький, раненый, беззащитный. Кто посмел обидеть такого?
Черная магия, наполняющая ее, начала расти и крепнуть, подогреваемая эмоциями.
Злость на проклятье, ставящее жизнь ее нерожденного ребенка и ее собственную под угрозу, бессилие от того, что она не может вновь стать собой, жалость к этому созданию…
Все смешалось, отдаваясь горечью, Кая лишь на мгновение отрешилась от происходящего, уходя в себя, бездумно глядя на то, как раненого котенка покидает
Алая кровь на меху начала чернеть, превращаясь в черные тягучие капли, просачивающиеся все глубже. Всего несколько мгновений, и детеныш начал меняться. Вырос в размерах, шерсть вздыбилась, глаза пожелтели, а на лапах появились длинные острые когти.
«Ни-че-го-се-бе…» — мысленно выдохнула Киара, ошалело глядя на то, как мама-монстр лизнула черным языком монстра-детеныша, а затем, поклонившись, схватила его и в два прыжка скрылась из виду.
Глава 15
Поблизости от того места, где они приземлились, действительно, насколько помнил Амоа, располагалась деревня. Вот только она стала лишь предлогом.
Киару оставлять не хотелось, но все же он решился на это.
Встреча с порождениями тьмы, которых он сам же создал, выбила из колеи. Заставила усомниться в собственном плане, в собственных способностях.
На что он рассчитывает с братом? Спасти Киару от проклятия?
Три раза «ха»!
Если он даже не смог подчинить себе горстку взбесившейся живности, то на что он надеется?
— Ну и какой твой дальнейший ход? А, король? — язвительно сказал он сам себе.
Придется прибегнуть к крайним мерам.
Расстегнув походную накидку, вытащил из внутреннего кармана сверток. Развернул. Ветер тут же унес частички осыпавшегося пепла от обуглившихся листков.
Амоа занес руку над свертком, сосредотачиваясь на том, чтобы вернуть книге изначальный вид.
Еще одна маленькая ложь, на которую он вынужден был пойти.
За столетия заточения он и думать забыл об этой книге. Даже то, что она пропала из пещеры, полной золота, понял не сразу.
Лишь когда уже сумел выбраться и попытался открыть проход в Валаад, вспомнил о ней, но отыскать не сумел.
А теперь, вернув память и увидев книгу у Киары, наконец понял, что произошло.
«Можешь взять столько, сколько сможешь унести…» — сказал он когда-то человечишке, назвавшемуся королем. И тот унес кое-что поценнее золота.
Книгу, когда-то принадлежащую Адаре, с помощью которой она надеялась изничтожить брата. Книгу, чары из которой его брат использовал против него.
Как только страницы вновь стали целыми, посветлели, проявился текст, Амоа наугад раскрыл ее, скользя глазами по строчкам. Даже сейчас он узнавал ровный каллиграфический почерк Адары:
«…колдовство черное, всех предыдущих… заклятий мощнее …»
Если он хочет победить, ему понадобится именно такое.
Вот только то, что дальше
«…невозможно удержать одновременно и их, и силу магического истока…»
Если учесть, что инструкции к ритуалу, который послужил основой связи между ними, Киара брала именно отсюда, то что же получается? Если он попытается направить силу против брата, призвав самое черное колдовство, то связь между ним и Каей разорвется?
Амоа захлопнул книгу. Накинув несколько чар для уменьшения размера, убрал во внутренний карман, а затем развёл руки в стороны, призывая свою вторую сущность.
О ритуале, связи и мести он подумает чуть позже. Он обещал королеве тонны золота, и он обязан ей их добыть.
Поднявшись в воздух, очень быстро набрал скорость. Когда он еще был заточен в пещере, твари были его ушами и глазами. Он не давал им слишком много свободы, но лес, окружавший гору Валаад, был их вотчиной.
При его правлении ареал обитания тварей расширился, но Амоа все равно держал их в узде, запрещая нападать на людей.
Если полететь сейчас до самой горы, то свое отсутствие будет объяснить слишком сложно, но вот до кромки того самого леса вполне можно добраться.
Наплевав на предосторожность, дракон срезал путь, пролетев над небольшим поселением. Деревенские вырыли ров и поставили частокол заточенными кольями наружу. На улицах — практически никого. А ведь раньше здесь постоянно проходили ярмарки и базары.
Дракон гневно рыкнул, выдыхая клубы пламени. Что ж, по крайней мере, они должны жалеть о том, что его свергли.
Если бы не обещание своей человеческой половине о том, что он не тронет эту Рене, Амоа бы с удовольствием свернул ей шею за то, во что она превратила его страну.
Голос разума было пытался возразить, что твари — его рук дело, но Амоа его проигнорировал.
Чем ближе он подлетал к горе, тем мрачнее становился лес. Кажется, даже деревья там были жухлые и опавшие.
Он опустился на землю, легко принимая человеческую форму, и потянулся к черной магии, нащупывая давно забытое.
— Придите… — прошептал он, стараясь, чтобы его ментальный приказ отозвался в каждом из зараженных.
Глубокий вдох. Длинный выдох.
Где-то на задворках сознания скреблась подлая мысль: а ощущает ли он себя вообще тем самым драконом, свергнутым наследником Валаада, обратившим слабость в свою силу?
Он ведь не помнит ни своего имени, ни имени брата, которому желает мести.
Сколько в нем вообще осталось от него изначального? Или, может быть, он действительно теперь лишь крестьянин? Раб, купленный на рынке гордой аристократкой?
Сначала прямо напротив появились желтые глаза. Одни, вторые, затем сразу десяток. Твари явились и теперь стояли поодаль, издавая недовольное глухое рычание.