Дракон. Дракон цвета крови
Шрифт:
Как быть?
А никак. Прооралась баба? Ушла?
Пошла я к морю...
***
Если бы условный камешек был повернут белой стороной, я бы пошла в соседнюю бухту. Но камешек был серым, и я принялась спускаться. А так, как была в расстроенных чувствах... и чего тут удивительного?
Оступилась, проехалась ладонью по камням - и с размаха уселась на попу.
И слезы брызнули.
Я сидела посреди тропинки, рыдала в голос и материлась последними
По головке погладил, сказал, что все образуется... я справлюсь сама, и помогать мне не надо, но это и не помощь. Это простое человеческое участие. Хоть сопли вытереть...
На меня упала чья-то тень.
– Эсса?
Я злобно хлюпнула носом.
– Чего?
Там еще пара слов была, если честно. Не сдержалась.
Собеседника это не смутило.
– Руку покажи. Ух ты, как распахала... пойдемте к морю, эсса. Промыть надо.
– Не хочу, - проскулила я.
– Щипать будет.
И только потом подняла глаза. Слезы, сумерки - все размывалось. Но... знакомый же человек!
Где-то я этого мужчину видела... еще бы вспомнить - где. Чуть выше среднего роста, на вид лет сорока, мощный такой, ширококостный. Не накачанный, а именно широкая кость крестьянина и сильные мышцы. Крепкие ноги, длинные руки, лицо...
Не красавец.
Лицо тоже на любителя.
Слишком широкие скулы, короткий прямой нос, яркие темные глаза, кажется, карие, широкие брови...
Это лицо не эса, но раэна. Но украшения ясно говорят об ином.
Золото здесь можно носить только знати. Цепочка, пара перстней...
– Эс?
– Эс Хавьер т-Альего, к вашим услугам, эсса.
– Каэтана Кордова, - меня доводят до моря, и принимаются промывать рану. Ладонь щиплет, хорошо хоть левую ссадила. Не до мяса, но больно.
– Ох... простите, эс!
– я вспомнила. Он меня как раз после драки с теми идиотами встретил! Но с тех пор столько произошло, а мы больше не виделись... вот и подзабыла.
– Простите! Я настолько не в себе, что даже не сразу вас вспомнила.
– Ничего страшного, эсса.
Тон у мужчины такой, что становится ясно - видеть меня здесь он не рад. Выбора просто нет. Не топить же меня в море? И точно! Виделись мы примерно в тех же обстоятельствах, что и первый раз. На него жена орала.... У нее другие развлечения вообще есть?
Я вытерла со щек слезы, набрала воды в свободную руку и умылась. Высморкалась.
– Простите, эс. Бухта была не занята.
Эс Хавьер смутился.
– Я... да, забыл.
Зато я не забыла. И камешек повернула. Не полезут.
Но...
– Эс, вам тоже паршиво?
Ответом мне стала кривая улыбка.
– Да, эсса.
– Вот и мне... тоже.
– Что случилось?
– Отец
Эс Хавьер похлопал меня по плечу.
– Паршиво это, эсса.
– Каэтана. Можно - Каэ.
Я давала разрешение называть себя просто по имени. Да и какие уж тут церемонии, когда тебе сопливый нос только что вытирали?
– Хавьер.
Я молча кивнула.
– Будем знакомы поближе. Обещаю на людях это не афишировать.
– И принюхалась.
– Вино?
Эс чуточку смутился.
– Есть немного. Простите, эсса.
– Каэ. Прощу, если угостите. Я ж говорю - паршиво...
Эс Хавьер поднял брови, но промолчал. Стянул куртку, бросил рядом с камнем, на котором стояла бутылка вина, кивнул - мол, садись.
Я послушалась.
Уселась поудобнее, облокотилась спиной о камушек и уставилась на море. Там над волнами метались чайки.
Рыбу ловят.
Эс Хавьер устроился рядом, на гальке. Я требовательно потянула его за локоть.
– Нечего зад на камнях морозить.
– Хм?
– но на куртку втянулся. И правильно.
– Вино передайте.
Я сделала глоток.
Чтобы таким напиться, надо литр выпить. Некрепкое, сладкое, но неплохое, с отчетливым пряным послевкусием... все равно много не буду. Так, пару глотков для настроения...
Кажется, это у него на дому лесопилка? Не повезло.
Но спрашивать и лезть в душу я не буду. Ни к чему.
Иногда надо очень мало. Чуточку человеческого тепла рядом. Участия. Осознания, что ты не один. И становится легче.
Мы сидели плечом к плечу. Передавали друг другу бутылку, отпивали чисто символические глотки, смотрели на море.
– Беспросветно все как-то, - тихо сознался эс Хавьер.
– Не люблю, не понимаю, но и уйти не могу. Некуда. И Сварта не брошу. И дочь... я ее люблю. А жить нормально не получается. Почему так?
– Люди не всегда подходят друг другу, - вздохнула я.
– А любовь... она эгоистична. И может перерасти в ревность, в чувство собственности, во что угодно...
– Собственность. Да, так... как это паршиво.
– Да.
Он говорил о супруге, я об отце Каэ, но какая разница? Все равно ж проблема.
Помочь друг другу мы никак не могли. Но хоть так... посидеть, выпить, кое-как успокоиться...
Не то, чтобы нам стало легче. Но хоть не так больно. И можно жить дальше, и улыбаться. А что там у тебя на душе?
Кого это волнует?
Разошлись мы только через два часа, уже более-менее спокойные. Мы не разговаривали - ни к чему. Но эс Хавьер проводил меня до развилки, и на прощание поцеловал руку.