Дракон
Шрифт:
— Что верно, то верно, — блеснула белыми зубами Кассия. — Что стражник, что лорд, что крестьянин, что горожанин. Мужик он и есть мужик, с какой стороны к нему не подойди!
— Тьфу, бесстыдница! — Не удержавшись, Гетта плюнула на пол. — Тьфу, тьфу, тьфу! Как земля тебя только носит!
Но женщины только улыбались в ответ, а Кассия, продолжая сверкать белыми зубами, проворно управлялась с толстой иглой. Ещё раз плюнув, Гетта что-то злобно пробормотала себе под нос.
С пылающим лицом Эши вновь уткнулась в свою работу: «Да что
— Чего загрустила, красавица? — Кассия потянулась и расправила плечи. — Мы тебя своими рассказами потешили, теперь твоя очередь. Мы-то воли больше года не видели. Думали, что свободные люди, а оказались такими же пленниками, как мужчины в рудниках.
— Да мне и рассказывать нечего.
— Так не бывает! — покачала головой Кассия. — Вот, к примеру, откуда ты родом? Родители, сёстры, братья у тебя есть?
— Братья есть, здесь они. — Эши помолчала. — Короткая у меня история. Я ничего не помню. Знаю только, что ехала с обозом, на ярмарку в Ломрат. Обоз сжёг дракон. Я одна уцелела. Тогда и память потеряла… Ломрат тоже сожжён. В городе не осталось ни одного целого дома… Меня узнали двоюродные братья. — Эши на секунду закусила губу. — Мы решили пробираться в Кинтан, к родным. Недалеко от Та-Сисса братьев схватили, вот я и пришла сюда. Думала, что смогу их здесь найти.
— Ах, дочка, — вздохнула Озис, — что ты натворила, сама сунула голову в петлю…
— А что ей оставалось? — Бьюлла расстелила на коленях мешок. — Кинтан, поди-ка, неблизко, через море пешком не перейдёшь…
Пальцы Эши до боли сжали иглу.
— И ты совсем ничего не помнишь? — жалостливо спросила Кассия.
— Ничего. Я не знаю, кто был вместе со мной в том обозе, живы ли мои родители. Я даже имени своего не помнила.
— А правда говорят, что города присоединившихся целы?
— Да. Мы проходили через Аткас, Тирен, Флавию, даже Шаспаг. Все они целы, только в них правят алые.
— Шаспаг! — вдруг радостно вскрикнула Озис. — А я всё думаю, где я тебя видела? Мы вместе ночевали под стенами Шаспага. Вы с братом ещё спрашивали, как добраться до Вердату. Брат твой юноша вежливый, сразу видно из хорошей семьи… Ну, вспомнила?
— Вспомнила, — улыбнулась Эши. — У вас ещё внучек был маленький. Вы к рыцарям яблоки везли.
— Голубка моя! И правда, ты! Надо же, где привелось встретиться.
— А как внучек? Выздоровел?
— Выздоровел, почти сразу же, как мы вошли в крепость. Ведь с неё-то всё и началось, с крепости, как стали там колдунов жечь…
— Озис, милая, — попросила Кассия, — она только что с воли, давай её послушаем.
— Конечно, конечно, — утёрла глаза Озис, — наши-то беды всегда при нас, говори, голубка.
И Эши начала рассказывать.
Об охоте на магов и фокусников, о травле лордов неприсоединившихся герцогств. О сгоревших городах и деревнях.
Женщины слушали затаив дыхание, даже Гетта подсела поближе.
—
— Мне бы только найти братьев.
— Где же их найдешь… — Бьюлла отложила готовый мешок.
— Пожалуй, я смогу тебе помочь, — поразмыслив, сказала Евфания.
Женщины с недоумением уставились на старуху.
— Но как?
— Вот что, детка, я здесь за лекарку. Других нет. Конечно, господа алые нашим лечением брезгуют, а простым людям я стараюсь помочь.
Бьюлла с тихой гордостью посмотрела на старую женщину.
— Евфания лучшая лекарка в нашем герцогстве. Второй такой нет. Я ведь местная, знаю. Мы всей деревней просили её не уходить в Та-Сисс. Герцог гонца прислал, ко двору её звали, так она всё равно не послушалась, пошла.
— Здесь моё место, здесь я больше нужна, — тихо повторила Евфания, — только силы у меня уже не те, что раньше. Да не об этом сейчас. Когда у мужчин из рудников что-то случается, зовут меня. А там дело известное. Рану промыть, залечить, грыжу зашептать, сустав вправить, отвара от грудной болезни дать. Да много ещё чего… Попрошу, чтобы ты ходила со мной. Если живы они, рано или поздно мы их встретим, хоть свидитесь.
— Ай да Евфания! — не удержалась Кассия.
— А позволят? — прошептала Эши.
— Попробовать можно. Видишь того важного стражника? — Старуха ткнула пальцем в высокую фигуру. — Главный он у наших охранников. Я на днях ему зуб вырвала, он и не пикнул, а их лекарь не смог… Две недели от зубной боли маялся, злой был, всех нас извёл, чуть что — за плеть хватался… Скажу, что мне помощница нужна. Стара я стала, тяжело мне одной… — Евфания вздохнула. — Не испугаешься, если что? Будет много крови и грязи. И боли много.
— Я справлюсь, — коротко ответила Эши.
— Вот и славно, — с этими словами старая женщина снова принялась за шитьё.
День проходил за днём. Похожие как близнецы, они складывались в недели, а может быть, и месяцы. Эши потеряла счет времени.
Едва вставало солнце, женщин будили и, накормив скудным завтраком, вели в мастерские, где они работали до позднего вечера. После захода солнца — почти вслепую. На шесть человек полагалась одна свеча, а чадившие по стенам факелы ничем не могли помочь им.
От постоянного сидения согнувшись у Эши болели спина и плечи, на ладонях появились мозоли. Скрюченные от бесконечных усилий пальцы сводило судорогой, и к вечеру Эши едва могла удерживать ложку, чтобы зачерпнуть тёмно-бурой густой жидкости, которая торжественно называлась здесь «еда».
Время шло, она многому научилась, ко многому привыкла, но не смирилась.
Она научилась работать и есть левой рукой, а шить не размыкая век, чтобы дать отдых воспалённым слезящимся глазам.
Она привыкла к тому, что идти в туалет безопаснее в компании с другими женщинами, к тому, что по утрам на всех не хватало воды.