Драконье горе, или Дело о пропавшем менте

Малинин Евгений Николаевич

– Гляньте-ка… светиться!..

– Ага!..

– А я ничего не вижу!..

– Да ты даже солнце не увидишь, слепундра!..

– А ты что ли увидишь?! А будешь обзываться – в зубы!.. А зато я лучше всех слышу!.. А…

– Да чего ты слышишь?! Чего здесь можно услышать?! Я здесь уже десять лет ничего не слышу!..

– А я десять лет ничего не нюхаю!..

– А я слышу!.. Слышу!.. Слышу!.. Топают!.. Раньше топали!.. Сейчас не топают!..

И тут же два голоса, чуть громче:

– Где топают?!

– Нигде не топают… Раньше топали…

И

снова два голоса в унисон:

– Кто топает?!

– … Не вижу…

– Слепундра…

– … Глухая!..

Рокот становился все тише и тише и на этом последнем слове затих совершенно, лишь спустя секунду едва слышно донеслось:

– Смотрю…

– Слушаю…

– Нюхаю…

Я посмотрел на Сэра Вигурда, оглянулся на спрятавшегося позади моей лошади баггейна и на притихших каргушей. Надо было что-то делать, только вот – что?..

Немного подумав, я решил для начала получше рассмотреть кто это там впереди перешептывался. Моя бабочка, словно только и ждала сигнала – прибавив освещения, она снялась со стены и неторопливо запорхала вперед, оставляя нас в сумраке. Стоявшие впереди тени стали приобретать все более четкие очертания и наконец мы увидели!..

В глубине тоннеля, перегораживая практически всю его ширину стояли три толстых существа четырех-пяти метрового роста. Первое, что бросалось в глаза, были необыкновенно маленькие головы с огромными оттопыренными и заостренными кверху ушами, покрытые явно никогда не знавшими расчески, торчащими во все стороны рыжими космами. Самая длинная и неопрятная «косма» у каждого из чудищ болталась до колен и, по всей видимости, была бородищей. Морды у этих верзил были весьма похожи на… сквотские, однако их носы превышали любые допустимые размеры и были до невозможности… загрязнены, толстые, синего цвета губы в четырех местах прижимались выступающими наружу клыками, толстенные щеки странным образом подергивались, словно все трое что-то жевали, не двигая при этом нижней челюстью. А вот глазки у этих молодцев были совсем крошечные и слабо светились красным. Впрочем, я быстро понял, что глаза имелись только у двоих. Третий, стоявший с левого боку, органов зрения не имел и, видимо, именно по этой причине, медленно ворочал головой, явно прислушиваясь к тому, что происходило перед ним.

Мои маленькие каргуши ухитрились забраться мне на плечи и даже рогатый осел, снедаемый любопытством, бесшумно выдвинулся чуть вперед, разглядывая открывшееся нам зрелище. Мы вполне смогли насладиться видом демиурговой стражи, и наконец один из них довольно громко проворчал:

– Эй, глазастенький, тебе не кажется, что стало слишком светло?..

Ворчал, между прочим, тот самый, у которого глаз не имелось.

– Да, – нехотя согласился тот, что стоял в середине, – Появилась тут какая-то… мошка… Светит… Сильно…

– А это не солнце?! – забеспокоился слепой, – Если это солнце, я прячусь первым, мы договаривались!..

– Ты что?! Какое солнце?.. – усмехнулся стоявший справа, – Тебе ж говорят – мошка, а солнце огромное, оно сюда не поместится…

– А может кто кусочек

отломил и сюда к нам притащил! – не унимался слепой, – Вы щас «мошка» говорите, а потом смотаетесь, а мне куда деваться?!

– Ну кто отломил?! Кто притащил?! Говорят тебе – никого нет! Мошка светящаяся залетела!.. Вот я ее сейчас раздавлю!

– Дави ее! Дави!! – возбудился слепой.

И тут я принял решение. Сделав знак сэру Вигурду, чтобы он оставался на месте, я двинулся вперед, в освещенное пространство. Едва моя кобылка пару раз переступила ногами, как слепой тролль заорал:

– Во!!! Опять затопали!!! Стой!!! Кто идет?!!

Но я уже выехал в освещенную часть тоннеля и стал виден для двух зрячих.

– Не ори, – сморщил недовольную рожу стоявший в середине, – Вижу я, кто идет!..

– И я, – добавил правый.

– И кто?.. – тут же совершенно успокоившись, поинтересовался левый.

– Да сквот какой-то… на лошади… – словно бы нехотя пояснил слепцу средний.

– Мясо! – обрадовался слепой и, неожиданно нагнувшись, принялся суетливо шарить перед собой волосатыми лапами, приговаривая, – Щас покушаем, шас покушаем…

У меня в голове быстро заметались странные сказочные мысли типа «Не уловивши лебедя, да в котел…» или «Сел на пенек, съел пирожок…», но, тряхнув головой, я их отогнал, тем более, что средний тролль недовольно проворчал, обращаясь к своему незрячему товарищу и не сводя с моей персоны горящих угольков своих глаз:

– Не суетись… Сквот какой-то странный… Весь черный и… блестит…

– Может он уже зажаренный?! – с надеждой проговорил слепой, – Не люблю я сырого мяса…

– Ага, – недовольно буркнул средний тролль, – Зажаренный сквот едет…

– На печеной лошади!.. – добавил правый.

– Так!.. – немедленно заволновался слепой, – Мне половину лошади и голову сквота… – и добавил, словно оправдывая свои чудовищные требования, – Вы же знаете, у меня печень не в порядке, мне жареного нельзя…

– Так я ошибся, – проворчал правый, – Лошадь тоже жареная…

Слепой помолчал, а потом обиженно воскликнул:

– Ну и гады же вы оба! Врете вы все! Никакой он не жареный!

– Почему? – разом спросили оба его товарища.

– Не пахнет жареным!.. – язвительно пояснил слепой.

Я был уже шагах в десяти от продолжавшей стоять неподвижно троицы и, остановив лошадь, неожиданно для себя самого громко «пошутил»:

– Сейчас запахнет!..

Все трое замерли, и средний глухо переспросил:

– Кем запахнет?..

– Жареным!.. – пояснил я.

– Это я понял, – ответил средний тролль, – А кем – жареным?

– Никем, – слегка удивился я, – Просто запахнет жареным!

– Просто пахнуть жареным не может! – наставительно произнес средний тролль, – Жареным пахнет, когда кого-то жарят!

– Например, тебя… – пояснил стоявший слева, – Но ты пахнуть жареным не будешь!

– Почему? – не понял я.

– Потому что мы тебя так, сырым съедим!

И все трое весело расхохотались – мне показалось, что начался новый камнепад.