Драконье право
Шрифт:
— Я бы хотела узнать, чем вызвано изменение позиции. — Произнесла судья, совладав с собой. Она нацелила в господина Ломмсона свой мобильный и велела: — Ответчик, встаньте. Понимаете ли вы последствия такого признания?
— Да, — выдавил тот.
— Не было ли на вас оказано давление?
Он яростно замотал головой.
— Значит, нет… — протянула судья. С грохотом выдвинула ящик стола, бросила в него мобильный и заорала фальцетом: — Так какого йотуна вы устроили тут цирк?!
Хм, я даже не подозревала, что Мышкину можно довести до воплей,
Гном потупился и покраснел, как помидор.
— Ну… Я решил разойтись с Дваргой. У меня теперь другая женка есть, вот. — Забормотал он, от волнения сделавшись косноязычным. — Так что мне денежки нужны, а не вещички, значит…
Выслушав смущенные пояснения, судья мигом остыла и посмотрела на мою клиентку с неожиданным сочувствием. Ей явно хотелось сказать что-то типа: «Ну что, доигралась, милочка?». Но сочувствие никак не вписывалось в рамки гражданского процесса, так что она промолчала, но постаралась побыстрее закончить заседание.
В широко распахнутых глазах клиентки застыло неверие, как будто ей снова было пять лет, а родители признались, что они сами подкладывали подарки на Йоль [19] .
Пришлось выводить ее из зала за руку, а потом долго успокаивать и совать бумажные платки. Несмотря на то, что по календарю едва началась весна, Соль уже победно сияла, по асфальту бежали веселые ручьи. У входа в суд горько плакала гномка. Впрочем, эти стены видели и не такое…
А в моей голове назойливо крутилась строчка: «Мораль сей басни такова: за хвост не стоит дергать льва…».
19
Йоль — праздник зимнего солнцеворота у германских народов.
Глава 4
Презумпция невинности
Она была чиста, как снег зимой…
Эх, как же я люблю свою работу! Если учесть, что в воскресенье я до позднего вечера готовила отчеты в налоговую и в пенсионный фонд, то утром в этот понедельник я любила свою работу особенно трепетно и нежно. Жаль, что безответно!
Оставалось сидеть, подперев голову рукой, и пытаться удержать глаза открытыми. Все мысли сводились к пресловутому: «Понедельник — день тяжелый».
Налоговые отчеты — это трагическая баллада об истрепанных нервах и бездарно потраченном времени. В океане бланков пойти ко дну легче легкого, и ты барахтаешься, хватаясь за соломинку, и каждый раз выплываешь только чудом.
К тому же эти формы, порядок их заполнения и подачи еще и меняются регулярно — видимо, чтобы утопающие не запомнили, куда плыть!
Барахтаешься в бумажном море, тоскливо подбивая итоги прошлого периода… Радует одно: я все же адвокат, так что плавать умею! А на следующий год все начинается сначала.
Теперь хотелось только одного:
Посетители были на редкость бестолковыми, пришлось десяток раз объяснить, что услуги у нас платные. Сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них захотел бы работать бесплатно, но мне это вменялось в священную обязанность. Один осанистый дядька еще долго доказывал, что пенсионерам я обязана помогать бесплатно… Видимо, подразумевалось, что после работы я должна просить милостыню — иначе на что жить?!
Оставалось грустно вздохнуть и всерьез задуматься о наглом прогуле…
Прелесть моей работы в том, что я никому напрямую не подчинена, точнее, мое подчинение совершенно формальное, а потому я могу сбежать, не опасаясь выговора или увольнения. Система у нас достаточно проста: есть пять адвокатов, входящих в состав районной консультации (разумеется, другие консультации в городе могут быть значительно больше). Заведующая выполняет исключительно административные функции — например, составляет график дежурств и проводит общие собрания. Лишить премии или объявить выговор она не может, так что фактически власти над нами не имеет.
Даже коллегия адвокатов, которой мы все исправно платим членские взносы, непосредственно в работу не вмешивается. У каждого из нас свои бланки, своя отчетность, своя клиентура. Можешь вообще не приходить в офис, никому нет до этого дела.
Так что мечта сбежать с работы вполне могла воплотиться в реальность без особых последствий для меня…
Итак, еще несколько раз спросили нотариуса, потом интересовались, когда будет тот или иной коллега… В общем, посетителей много, но толка никакого.
Забавно, но многие люди (и нелюди тоже) совершенно не имеют представления о том, что входит в компетенцию адвоката. Приходится растолковывать, а потом еще объяснять, где ближайшая нотариальная контора.
Порекомендовав, к кому следует обратиться тем, кто искал нотариуса (и благовоспитанно промолчав, куда стоит идти тем, кто жаждал бесплатных консультаций), я тихо дремала в своем кресле, когда раздался энергичный стук в дверь.
— Войдите. — Обреченно вздохнула я.
Мужчина лет сорока-сорока пяти выглядел вальяжно и солидно, как «золотая» кредитка, хотя и немного помято. Несомненно, он мог оплатить мои услуги, так что пришлось делать вид, что я бодра и готова трудиться…
— Мне нужен адвокат! — сообщил он, едва усевшись.
Я вежливо улыбнулась и изобразила предельное внимание.
— Я дежурный адвокат. В чем проблема? У вас гражданское или уголовное дело?
Клиент сцепил руки в замок и уставился на них, как будто ища в этом привычном жесте некоторую поддержку. Попав в жернова правосудия, люди зачастую теряются, так что ничего удивительного в его поведении не было.
— Меня обвиняют в развращении несовершеннолетней. — Выговорив это, он замолчал, опустив голову, как будто ожидал, что я немедленно обрушу на него громы и молнии.