Драконье право

Орлова Анна

И вытащил из кармана еще одну засаленную бумажку — справку из психоневрологического диспансера, подтверждающую, что означенный гражданин действительно пять лет находился на принудительном лечении. Следовательно, передо мной не просто ненормальный, а по-настоящему буйный.

Поскольку больницы переполнены, на длительную госпитализацию направляют только в крайних случаях. С остальными психами приходится как-то сосуществовать их несчастным родственникам.

«Ну и какого йотуна его оттуда выпустили?» — тоскливо подумала я, снова и снова повторяя, что данный вопрос не в моей компетенции.

Больных лучше

не слушать и не спорить с ними.

А клиент, брызжа слюной, требовал наказать врачей, которые привязывали к койке совершенно нормального человека.

В конце концов, привлеченная шумом в приемной, из второй комнаты выглянула Альбина с телефоном в руках. Видимо, посетитель решил, что она уже вызывает скорую, поскольку тут же улепетнул, едва успев прихватить свои бумаги.

Ее клиент также наконец ушел, так что можно было выпить еще чашку кофе и заесть стресс шоколадкой.

Мы обсудили различных случаи с психами — от смешных до страшных — которые встречались в нелегкой адвокатской работе. Постепенно лихорадочное напряжение отступало, сменяясь сонливостью, от которой не помогало даже кофе.

Заодно мы пожаловались друг другу на драгоценных родственников. Моя шестнадцатилетняя сестренка Тони умудрилась влюбиться в двадцатипятилетнего мужчину, роман с которым совершенно не одобряли родители, но Тони было на это решительно наплевать. Она сбегала на свидания прямо со школы, и оставалось только читать ей нотации по вечерам и грозиться заявить в милицию. Учитывая, что возлюбленный происходил из весьма приличной семьи и планировал карьеру дипломата, угроза была нешуточной, но Тони и это не останавливало. Альбине также было, о чем порассказать — дочь-подросток совсем отбилась от рук…

В общем, мы проболтали почти час, а потом Альбина решила немного прогуляться, внезапно вспомнив, что ей нужно зайти в ближайший магазинчик, а я осталась сидеть в приемной, борясь с желанием положить голову на руки и немного поспать…

Разумеется, сделать это мне не дали.

Явился очередной возмущенный гражданин, на этот раз гоблин средних лет.

— Вот, полюбуйтесь, что они со мной сделали! — рявкнул он, подбегая ко мне и швыряя на стол кипу фотографий.

Я вгляделась (тихо жалея, что Альбина так не вовремя вышла) и поперхнулась. Осторожно раздвинула пальцем снимки и убедилась, что на всех них изображено одно и то же: снятый в разных ракурсах половой член. Что-то показалось мне странным, но внимательно рассматривать фотографии не было ни малейшего желания.

— И что с того? — поинтересовалась я, стараясь сохранять хладнокровие.

День, начавшийся с чересчур реального сна, постепенно становился полноценным кошмаром.

— Да вы что, не видите?! — выкрикнул гоблин. — Он же меня изувечил! Вы смотрите, смотрите на фотографии. Или хотите, я вам так покажу?!

Разумеется, подобное… хм, зрелище вряд ли меня чем-то шокировало бы. Однако стоит представить, как в кабинет заходит Альбина, в то время, как клиент стоит напротив меня с расстегнутой ширинкой… Наша заведующая, в общем-то, женщина неплохая, но слишком любит потрепать языком. Представляю, во что превратится эта история в ее изложении, а потом «устное народное творчество» вообще все перековеркает. Чего доброго, я приобрету славу адвоката, который обслуживает клиентов во всех смыслах. Надо ли говорить,

что подобная перспектива мне не улыбалась?!

— Не нужно! — побольше льда в голос и смотреть ему прямо в глаза. — Лучше заберите это, — я кивнула на рассыпанные фотографии, — и объясните своими словами.

Выяснилось, что посетитель работал на заводе и что-то не поделил со своим начальником. «Я всегда готов отстаивать правду и справедливость!» — гордо заявил клиент, что в переводе на нормальный язык означало, что он частенько кляузничал. Однажды ситуация накалилась настолько, что они учинили драку.

Кто прав, кто виноват, приехавшая милиция определить затруднилась и возбудила уголовные дела в отношении обоих буянов. Тем более, что повреждения у них были равной степени тяжести: начальнику пришлось сращивать поломанные ребра, а моему клиенту… ампутировали одно яичко.

С тех пор прошло два года, а дело так и увязло, поскольку следователь никак не мог решить, кто же из двоих обвиняемый, а кто потерпевший…

— Вы только представьте, что я натерпелся! — утирал скупую мужскую слезу гоблин. — Мне больно ходить в туалет, а с женщинами…

— Благодарю, подробности мне не нужны, — остановила я прочувствованный рассказ. — В данном случае вам следует обратиться в прокуратуру с жалобой на действия следователя. Я сейчас запишу вам адрес и телефон…

И быстренько накарябала на бумажке обещанные контактные данные, а потом решительно выставила его вон (пока не вернулась Альбина!). Даже визитку не дала — незачем родной прокуратуре знать, кто им подкинул такую подлянку. Пусть гоблин трясет своим пострадавшим органом перед каким-нибудь помощником прокурора, может, дождется чисто мужского сочувствия… Или вызова наряда, который заберет жалобщика за хулиганство в общественном месте.

Вскоре возвратилась Альбина и принялась демонстрировать свои приобретения. Я охотно подхватила обсуждение сравнительных достоинств и недостатков помад и блесков. Такие пустячные темы всегда успокаивают, и заодно помогают нам, женщинам, чувствовать себя почти сестрами. Ведь мужчинам неведомы все эти ухищрения и им не понять, как можно радоваться приятному оттенку краски для волос (или неудачной стрижке подруги).

Я искренне надеялась, что отмеренный на этот день запас неприятностей исчерпан…

Мы допивали очередную порцию кофе (любопытно, что я буду делать ночью?!), когда в дверь постучали. Вздохнув, я поднялась и перебралась в приемную, притворив дверь в смежную комнату.

Работать совершенно не хотелось, но никуда не денешься. Крикнув «войдите!», я уселась поудобнее и приняла чрезвычайно деловой вид.

Дверь рывком распахнулась, впуская моего бывшего клиента, господина Теренова, в сопровождении двоих дюжих мужчин, похожих на волкодавов.

Сердце тревожно ёкнуло: господин Теренов явно пришел не для того, чтобы принести извинения за некрасивый инцидент в суде. Надо сказать, что о проигрыше его дела я нисколько не сожалела, хотя и сделала все от меня зависящее, чтобы защитить интересы клиента.

Господин Теренов навис над моим столом, скрестив руки на груди. Он чувствовал себя хозяином положения и наслаждался этим ощущением. Похоже, меня ждет еще один безобразный скандал и требование вернуть гонорар. Но от вида верных мордоворотов неприятно тянуло под ложечкой…