Драконьи тропы
Шрифт:
Она повернулась к Дариану. Он смотрел на нее с удовольствием, с которым, наверное, святой Хелеверст раскладывает подарки под окнами в Долгую ночь.
– - Ну, конечно же, мы туда подойдем, -- прочитал он ее немой вопрос.
– - Вот эта тропка выведет нас вниз, на берег, вон туда, -- он показал рукой на еле заметные вдалеке крыши домов. Это Кайра. Мы там передохнем и перекусим, а перед тем как двинуться дальше, пройдемся по берегу.
В Астиане во всю еще царило лето, и Лиска скинула с себя куртку. Немного подумала, вытащила со дна заплечного мешка захваченную на какой-то "всякий случай" юбку и надела ее прямо поверх штанов. Все-таки они в город идут, и она все же девушка, а за пределами Драконовых гор
Кайра оказалась совсем крошечным городком, который от деревни отличался только тем, что там была ратуша и по главной улице (одной из четырех) не бродили когда пожелают козы. Лиска с Дарианом неожиданно для самих себя угодили на праздник. У трактира, к которому они подошли, в это время как раз справляли свадьбу. Дариан бывал здесь уже не раз. Его тут же узнали и вместе с Лиской усадили за один из длинных столов, коих стоял здесь длинный ряд. Друзья и родственники новобрачных, не единожды уже угостившиеся, от души веселились. Не смолкала музыка. Кланялись поздравляющим новобрачные. Дариан, конечно же, произнес красивую праздничную речь, выпил бокал за счастье молодых и завел старинную, хорошо известную даже в Изнорье астианскую песню. Ее подхватили и довели до конца все собравшиеся. А потом снова звучали поздравления, а потом снова были песни. И подошло время для свадебного танца. Все бывшие здесь парни и девушки встали в большой хоровод. И под старинный распев ходила вокруг хоровода невеста, то выходя за круг за спиной каждого парня, то проходя внутри круга перед каждой девушкой. А за ней точно так же, змейкой, двигался жених и все никак не мог догнать ее. А круг то расходился пошире, то сходился вновь, и вдруг сошелся так, что оба оказались внутри хоровода. Тут он и обнял свою избранницу...
И вот наступила, видимо, какая-то очень важная для этого дня минута, и смолк свадебный гомон, а в наступившей торжественной тишине поднялся один из гостей, и к нему повернулись все, кто был на празднике. Он обвел взглядом весь двор, и накрытые столы, и хоровод, и новобрачных, и кивнул музыкантам.
Тихо-тихо, будто издалека, зазвучала виолина. Через несколько тактов к ней осторожно присоединился нежный голос флейты. Потом их негромко поддержал томный и низкий звук струн хонтреола. И тут к мелодии присоединился голос, также постепенно появляясь откуда-то издалека и издавна. Будто издалека и издавна все приближались звуки этой песни, будто подходил длинной дорогой к городу путник. И вилась над дорогой теплая золотистая пыль, уносились над нею ввысь сияющие небеса, нежились под солнцем пышные травы, рвались к солнцу молодые ветви деревьев. И солнце, солнце пронизывало своим сиянием все вокруг. Голос все набирал силу и ликовал, как ликуют на рассвете птицы, самозабвенно, до сердечной истомы, и любил, и звал к счастью. Золото солнечного света, льющееся вместе с музыкой на крыши домов, на пыль на дороге, на кроны деревьев, на каждый камешек, рассыпалось, дробилось и рассеивалось на каждой пылинке, и сияло, сияло, согревая радостью каждое сердце...
Потом, когда они, разувшись, брели вдоль самой кромки берега моря, у Лиски в душе все звучала и звучала эта дивная песня. Соленые пенные гребешки набегали на ее босые ноги. Рядом молча шел Дариан, думая о чем-то своем. Иногда он хмурился, а то просто смотрел вдаль на скалы впереди, на трусившего вдоль берега Снежка. В конце концов, он нарушил затянувшееся было молчание, свистнул Снежка и сказал, с сожалением глядя на море:
– - Однако нам пора уже возвращаться. Завтра к вечеру будем дома. А до этого нам еще нужно побывать у доброй дюжины разных драконов, а некоторые среди них очень любят поговорить, и пока услышишь ответ, времени утечет... Впрочем, у молчаливых, бывает, еще дольше прогостишь.
И снова были драконы. Разные, разные...
Пронизывающие насквозь глаза, умные и насмешливые, даже ехидные, знающие что-то такое, и о Лиске тоже, о чем она сама, Лиска, и не догадывалась. И было от этого на душе какое-то мутное неудобство и ощущение недосказанности. И не только Сарахона, а она сама, Лиска, то ли не сказала чего-то важного, то ли не спросила чего-то важного, то ли не услышала... Впрочем это смутное беспокойство потонуло в конце концов среди потока всего увиденного и услышанного за эти всего лишь три дня.
Только когда они поздно вечером подходили уже к дому, она вспомнила вдруг про Наиру. Вот уж будет что порассказать. А еще вспомнила про Рушку, и возле самого дома она уже почти бежала. Пролетела сквозь чулан (с парадного с его скрипучей дверью решили не входить: было уже поздно), ворвалась на кухню и с порога увидела своего любимого зверя мирно спящим на скамеечке возле самой печки. Часов у Руша не было, а по темному осеннему времени трудно было сообразить, когда утро и пора помогать готовить завтрак, так он уж старался от печки далеко не отходить.
Она схватила на руки сонного зверя, прижала к себе.
– - Рушка, Рушка, где мы были!
Он встрепенулся, уставился на Лиску, упершись ей в грудь лапами, потом фыркнул, вывернулся из рук, в один миг втерся между ее курткой и рубашкой, и все время, пока они с Дарианом пили чай, из-за пазухи у девушки черной лаковой горошиной поблескивал Рушкин глаз.
До чего же здесь было тепло и уютно! Прочный широкий дубовый стол, на стене напротив над массивными кухонными тумбами развешаны сковородки, ковши, тяпки, мутовки. Всяческая необходимая мелочь окружала громадный таз для варенья, в который можно было смотреться, как в зеркало. Луковые косы, связки перца и чеснока, сушеные корешки и травки, коробки с пряностями, пряничные доски -- чего тут только не было. И во весь угол -- печь, которая тут никогда не пустовала.
– - Интересно, а домовой здесь есть?
И когда, интересно, она научится начинать разговор с каких-нибудь других слов?
– - Конечно, есть.
– - Где?
– - она обыскала глазами кухню.
– - Да вон, в том углу, у печки, рядом с веником.
Лиска пристально оглядела угол.
– - Там ничего нет, -- она еще раз присмотрелась, -- разве что тень от веника. Ничего не вижу.
– - А ты спроси его разрешения.
– - Да?
– - она удивленно подняла брови.
А в самом деле, почему бы и нет? Она снова заглянула в угол с веником, мысленно поклонилась и вежливо спросила, можно ли его, домового, главного в доме по хозяйству, увидеть.
И увидела. Тень за веником вытянулась в сторону, слегка выросла, сгустилась и... Ну уж этого Лиска никак не ожидала. Потрясенная, она повернулась к Дариану.
– - Но ведь он же...
Дариан постарался сдержать улыбку, чтобы не обидеть девушку, и как мог серьезно ответил:
– - Такое уж здесь место.
В самом деле, если подумать, действительно, чего же еще можно было ожидать? Она снова взглянула в угол. Шурх довольно ухмыльнулся из-за веника. Ну и чудеса! А впрочем, удивительно, что она еще в состоянии чему-то здесь удивляться.
Пожелав Дариану спокойной ночи, она побежала к себе в комнату. Наира уже спала, хотя свечу на столе у окна не потушила, значит, ждала до последнего. Жаль. Лиске не терпелось все рассказать. Ну, завтра так завтра. Она потихоньку разделась, вежливо вытряхнула из-за пазухи пригревшегося Рушку и тихо-тихо, стараясь не журчать и не плескаться, стала умываться. Поставила на место кувшин, уткнувшись в полотенце, сделала два шага по комнате, кинула полотенце на спинку стула, повернулась к своей кровати..... А там, закутавшись в одеяло, лукаво блестя глазами, уже сидела Наира.