Драконий отбор, или Пари на снежного
Шрифт:
— Привет, я тоже рада тебя слышать! — Приторно — слащавый тон резал слух. Молоточки в голове застучали сильнее, захотелось шибануть планшет о стену, лишь бы избавиться от голоса Акиры, трещащего мне в ухо. — Надеюсь, наш вчерашний уговор помнишь.
«Сдохни! — подумала в отчаянии. — Болезненно и мучительно!»
— У меня месяц, — выдавила холодно. — Вот через месяц и позвонишь!
Отключила планшет. Грубо и бесцеремонно. По — другому я сейчас не могу. Не с ней.
Как же безумно болит голова!
— Стремно выглядишь!
Я повернулась,
А мне совсем не до смеха.
— Шаи, у тебя синяк на лице! Ты снова подрался? — Я все же приподнялась. Ощущая, как голова разом стала чугунной, и в нее изнутри постучали молотом. Зазвенело в ушах, в черепной коробке, и комната заметно покачнулась. Пришлось зажмуриться и снова открыть глаза.
Шаи уже не было.
Я поднялась. Обхватила голову руками, иначе мозг пытался покинуть ее, многострадальную.
— Шаи! — начала, войдя в кухню. Брат разливал кипяток по стаканам. Даже не обернулся.
— Я с тобой разговариваю. Ты снова подрался? — Устало опустилась на стул. Как же раскалывается голова!
Шаи поставил стакан на стол передо мною и щелкнул меня по носу.
— Сам разберусь, сестренка, не маленький.
— Твои разборки до добра не доводят! — Я дрожащими руками обняла горячую тару. Меня колотило. Не расплескать бы.
Первый же глоток обжег язык, но блаженной влагой протек по горлу. И даже в висках затихло.
— Выпей! — Шаи протянул таблетку. Сунула ее в рот. — Что обмывали?
Я уткнулась в стакан. До сих пор не рассказала брату ни то, что рассталась с Халлом, ни о предательстве Акиры, и уже тем более о том, что вылетела из «Койота». Потому что именно от последнего зависело наше финансовое состояние. И учеба брата в престижном колледже, и наше с ним будущее.
А еще я молчала, потому что очень хорошо знала характер Шаи. Он начнет заступаться за честь сестры. Мы слишком близки. Шаи всегда был для меня больше, чем просто младший брат.
Близкий друг, он же совесть — очень говорливая. А еще разум и хладнокровие, которые меня зачастую оставляли.
Причем работало это только в моменты, когда со мной велись нравоучительные беседы. Сам Шаи хладнокровностью и благоразумием не страдал, это, видимо, было семейное. Сейчас брат смотрел на меня с интересом, а я глядела на горячий напиток в собственном стакане. Коричневый, с молочным ободком по краю. Да, вот такая привычка — пить с утра какао. И пусть хоть кто — то скажет, что это несерьезно.
Шаи молчал. Ждал, пока я отвечу.
Что я должна была ему рассказать? Акиру он никогда не любил, считал ее ванильной девочкой с замашками нарршари. Зато с Халлом у него были хорошие отношения. Даже удивительно, что брат до сих пор не в курсе нашего расставания. Ведь раньше Халл часто ему названивал. Когда я была нужна.
Нужна. Слово — то какое — потребительское. Но ведь так оно и было. Финиш наших отношений сводился к тому,
Теперь эта необходимость закончилась.
Я посмотрела на Шаи. Промолчу. Он поймет, что все не так просто, и второй раз не спросит. Сейчас не спросит. Знает меня, сама все расскажу, когда смогу это сделать без слез и истерики.
— Что с учебой?
— Норма! Хвостов нет, — кинул коротко. Положил на хлеб толстый кусок ветчины и отправил в рот.
— Ты бы сел!
— Стоя больше влезет! — Брат быстро прожевал, торопливо запив какао. — Я побежал! Вечером не жди, я у Дайки.
— Смотрю, у вас все налаживается.
Он подмигнул.
— Все расскажу… Потом… Завтра!
— А синяки у тебя тоже из — за Дайки? — поинтересовалась в спину уходящего Шаи. Он остановился. Оглянулся и улыбнулся мне. Так, как только он умеет. Тепло и по — детски.
— Таша, я уже не маленький. Я сам разберусь… — Вернулся, чмокнул меня в щеку и торопливо покинул кухню.
А я осталась.
Не маленький.
Для меня Шаи всегда будет ребенком. Я забрала его из детского дома, как только закончила институт.
Детский дом.
Не самые радужные воспоминания.
Где — то у дракона на куличках. В далеком поселении для трудных подростков. Сколько себя помнила, мы жили там. Держались друг за дружку, потому что роднее больше никого не было. Я и Шаи. Родителей никогда не знали. А теперь уже и не хотели знать тех, кто оставил нас на попечение государства. И оно нас опекало, строго и безжалостно, делая из нас социально адаптированных граждан общества.
Что же, им это удалось. Со мной. А вот Шаи… Угрюмый. Малообщительный. Пожалуй, я была единственным человеком, которому он улыбался. Со сверстниками дрался до крови, доказывая свою правоту. Если загоняли в угол, уходил в глухую оборону. И кусал исподтишка, это я образно, но так оно и было. Уже в тринадцать лет с ним старались не связываться.
Странный. При его упоминании так часто вылетало это сравнение, что к моменту, когда я его забирала, стало прозвищем. Его сторонились. Все. Рыжий, угрюмый, смотрящий исподлобья, словно волчонок. Вот этот его хищный взгляд… Только тронь — кинется. Я пыталась помочь насколько могла, но… Мы уверенно прописались в списке злостных нарушителей порядка. Сколько раз за первый год обучения я забирала Шаи из местного департамента полиции — трудно было вспомнить. В конце концов под уговоры директрисы местной школы устроила мальчишку в колледж особого воспитания. Здесь и психологи имелись, и учителя пытались найти с подростком общий язык. Да, это было дорого. Но брат у меня один. И мне казалось, что обучение пошло. Шаи начал находить общий язык со сверстниками. У него даже появился друг, тихий как мышь, с густыми черными волосами и полный, с карими глазами навыкате, спрятанными под очки с толстыми линзами. Иногда мне казалось, что Шаи с ним, потому что Рик (так звали паренька) такой же странный, как и он. Хотя я была рада даже таким его друзьям. Главное, брат начал общаться. И тут случилась она… Дайя.