Драконий пир
Шрифт:
Девятнадцатилетний юнец даже произнёс тихо:
– Ну, что же ты… Выходи…
Никто не вышел, и тогда Влад начал размышлять о боярах-предателях, ведь неизвестный враг мог оказаться одним из этих людей.
Новый хозяин дворца уже знал достаточно, чтобы попробовать составить в голове картину событий двухлетней давности. «Чтобы устроить заговор, предателям следовало собраться где-то и всё решить», – начал рассуждать Влад и почти сразу пришёл к мысли, что собрание случилось в доме главного заговорщика, то есть боярина Мане Удрище,
Владу почему-то представились поздний вечер и некая обеденная комната, освещённая лишь свечами. А ещё представилось, как Мане со своим братом Стояном сидит за столом, где выставлено скромное угощение, ведь к тому времени, когда бояре начали готовить заговор, Рождественский пост уже начался.
Владу представлялось, как в комнату вваливается Тудор. В совете у Владислава Тудор оказался ниже Мане, а вот в совете у Владова отца дело обстояло наоборот, и, значит, пока заговор ещё не составился, Тудор должен был говорить с Мане и Стояном свысока.
Истово перекрестившись на иконы, висевшие в правом углу от двери, Тудор, наверное, произнёс небрежно: «Доброго вечера хозяевам. Зачем звали?»
«Поговорить надо», – конечно, ответил Мане, причём тихо, ведь он всегда казался скромным и незаметным.
«О чём поговорить?» – наверное, спросил Тудор, громыхая лавкой и усаживаясь за стол.
«О беде, которая на нас надвигается, – вероятно, сказал Мане и, разумеется, добавил: – Господин Янку из Гуниада очень недоволен нашим государем».
Влад был совершенно уверен, что с этой фразы начался заговор и что её произнёс Мане Удрище. Она отражала всю суть! Могущественный венгр, которого в Румынии многие называли на румынский лад – Янку, – оказался недоволен отцом Влада. Это недовольство, зревшее далеко за горами, породило страх уже в Румынии и стало причиной предательства, пусть никто, кроме Мане, поначалу не боялся.
«Не доволен? И что?» – должен был небрежно ответить Тудор, но всё же насторожиться.
«Янку, если захочет, сможет собрать большое войско, и ты это знаешь», – конечно, напомнил Мане.
«И что? – наверное, повторил Тудор. – Зима уже почти наступила. Все горные дороги скоро занесёт снегом. Значит, если Янку не собирается перейти горы в ближайшие три недели, то в эту зиму уж точно к нам не явится. Чего ты вдруг всполошился?»
«Я имею сведения, что Янку собирает войско и придёт к нам до того, как дороги станут непроходимыми, – наверняка сказал Мане. – Я получил эти сведения от купца из-за гор. Я продал этому купцу пчелиный воск и согласился уступить в цене, когда купец обещал рассказать мне весьма важную новость».
«Тогда почему ты не сказал об этом во дворце на совете?» – конечно, удивиться Тудор.
«А наш государь призадумается, если я скажу? – Мане должен был с сомнением покачать головой. –
Подробность про купца, покупавшего воск, Влад придумал, потому что не знал пока, откуда боярину Мане Удрище стало известно о планах Яноша, но в то же время не приходилось сомневаться, что Мане, узнав о намерениях Яноша, сразу решил, что отец Влада станет воевать. Отец непременно стал бы воевать и не покорился бы венгерской власти, ведь иначе погубил бы двух своих сыновей, оставшихся заложниками у султана Мурата в доказательство верности туркам – туркам, а не венграм! Отец ценил жизни детей, а бояре, конечно, ценили свои жизни… А ещё очень ценили своё добро!
Владу так и слышался тихий голос Мане, увещевавший Тудора, а вот голос Манева брата Стояна не слышался. Представлялось, что Стоян ничего не говорил, но кивал непрерывно.
«Только подумай, что случится, – должен был говорить Мане боярину Тудору. – Придёт Янку, сместит нашего государя. А мы, даже если сохраним наши жизни, впадём в нищету, ведь у нас отберут все наши имения…»
«Отберут?»
«Да. Чтобы вручить тем, кто поддержит нового государя».
«Ты зря так беспокоишься, – наверное, ответил Тудор. – Вспомни, что было не так давно. Янку отобрал трон у нашего государя, но наш государь всё вернул себе с помощью султана. Вернёт и на этот раз».
«Да, я помню, как было, – конечно, отвечал Мане. – Помню, как мы жили при том государе, которого поставил Янку. Я лишился своего имения возле Тырговиште. И у тебя тоже отобрали многое. Ты помнишь?»
«Когда наш государь вернулся с турецким войском, ты получил всё обратно. И я тоже вновь обрёл потерянное», – должен был сказать Тудор, а Мане не мог не твердить своё:
«Да, но я потерпел многие убытки. Я лишился доходов, которые мог бы получить по осени. Оброк собрал временный владелец. Да и дом мой оказался разорён. Мне пришлось всё восстанавливать. А тебе?»
«Убытков я не избежал, согласен».
«Так и впредь не избежишь, – должен был говорить Мане. – Янку не оставит нас в покое. Он снова придёт, поставит некоего своего ставленника, а после придут турки и возвратят трон нашему государю, а затем опять придёт Янку воевать с нами, и так без конца. Янку – упорный человек, а вот у султана много других забот, кроме как помогать нашему государю. Что, если однажды султан не захочет помочь? Мы лишимся всего, если раньше не сгинем в бесполезной битве, которую затеет наш государь этой зимой. Рано или поздно мы сгинем или разоримся. Ты хочешь этого?»