Драконов бастард
Шрифт:
— Тебе больно, слизняк? А сейчас будет еще больнее!
Воля архимага вздернула кричащего Тобиуса над полом, и чары, колючие словно тернии, опутали его. Боль стала тысячекратно сильнее, каждая клеточка в теле молодого волшебника агонизировала, а сам он трясся, словно сквозь него пропускали одну молнию за другой.
— Как же ты мне надоел!
Шивариус ударил его об пол, швырнул на потолок, затем, водя посохом из стороны в сторону, бил им о стены, колонны, вновь об пол. Из магистра хлестала кровь и прочие телесные выделения, которые он не был способен удерживать в себе, как и несмолкающие вопли боли, осколки костей прорвали
— Таракан! Блоха! Ты не достоин целовать полы моей мантии, а я предлагал тебе встать по правую руку от меня! Мелкая тупая мразь!
— Оставь его в покое! — раздался трубный глас, и из иного плана бытия в Валемар протянулась огромная перепончатая рука.
Шивариус не мог видеть ее, но он ощущал присутствие чего-то большого. Громадная ладонь сжала его в кулаке и стала давить, стремясь выжать из волшебника все внутренности. Но в отличие от головастика, попавшего в руки к любопытному ребенку и немедленно погибшего, Шивариус мог дать отпор любой опасности, даже такой огромной. Он воспылал зеленым пламенем, которое охватило руку Керубалеса и сделало ее видимой. Архимаг вырвался из хватки и обратил на несчастную конечность шквал отборных боевых заклинаний и ядовитых проклятий. Когда рука, искалеченная и отравленная темным волшебством, исчезла, еще долго где-то вдалеке слышался протяжный вой раненого огэбо.
Приступ дурной крови прекратился внезапно, и кипящая безжалостная ненависть уступила место холодному спокойствию. Искалеченный Тобиус лежал на полу, истекая кровью, и в нем трудно было признать человека, но, несмотря ни на что, он все еще пребывал в сознании. В мгновение ока изуродованный словно многодневными пытками, он цеплялся за жизнь, как только мог.
— Еще жив? С отбитыми почками и разорванной печенью? Славно. Я бы мог вытащить тебя и из могилы, чтобы допросить, но зачем мне, право, такие хлопоты, верно? Где книга, Тобиус?
Шивариус встал у головы магистра и взирал на него безучастно, будто не его рук делом являлось то, что медленно погибало, корчась на полу. Будто не человек страдал, а попавший под пяту дождевой червяк.
— В… кармане… внутри… — прошептал Тобиус.
Шивариус просунул руку внутрь видавшей виды сливовой полумантии и вынул оттуда синий пергамент.
— Переносное хранилище? Умно. У меня когда-то тоже такое было.
Многогранник развернул пергамент и стал поочередно опустошать его нарисованные ячейки. Ему выпадали обломки марионеточных големов и всякое барахло, которое Тобиус не хотел пихать в Лаухальганду, пока наконец главная башня не вздрогнула, когда в ней появилась шагающая доменная печь с заточенным внутри элементалем огня.
— Сожги его, — простонал Тобиус, и струя огня обрушилась на архимага, опалив заодно и самого магистра.
— Это бесполезно. — Шепчущий подступил незаметно, ему больше не было нужды прятаться в тяжелых снах — ведь Тобиус оказался слаб, как никогда, боль и отчаяние уязвили и размягчили его волю, в которую проклятая сущность древности впилась острыми зубами. — Ты умрешь сегодня, Тобиус, все твои шансы исчерпаны, он просто сильнее, и никакое чудо не поможет тебе его одолеть. Пойми, если даже здесь откуда-то появится летающий клавесин и ударит Шивариуса по голове, это ничего не изменит. Ты проиграл! Но если хочешь выжить, впусти меня, и я спасу тебя! Вместе мы победим Шивариуса, раздавим его! Я подарю тебе такое могущество, о котором
Но Тобиус не слушал. Он знал, что если поддастся уговорам, то станет чем-то подобным Кровавому Скомороху, станет воплощением Зла в самой истинной и изначальной ипостаси. Зачем было оставлять чудовище в тюрьме, если самому придется стать таким же чудовищем на воле? Нет, что бы они ни говорили, как бы ни смеялись над ним, а Тобиус не считал себя дураком. Его шансы выжить закончились, и из двух зол он выбрал то, что было для него б'oльшим, но для мира — меньшим. Умереть, но не стать Злом исполинского размера.
Огонь не причинил Шивариусу вреда, хотя и поглотил половину его тела. Архимаг взмахнул посохом, и композитного голема не стало, он перенесся за пределы башни и рухнул с большой высоты куда-то на крышу сопредельного корпуса, где благополучно и взорвался.
— Ну же, Тобиус, у тебя остался последний шанс! Приоткрой дверь, и я просочусь…
— Не слушай его, — сказал Шивариус, улыбаясь, — шанса у тебя нет, и просачиваться он не будет, а распахнет дверь ударом ноги и ворвется внутрь, стремясь заполнить собой абсолютно все… ты ведь знаешь, что будет, если ты впустишь его в свою душу?
— Ты… слышишь…
— Хочешь знать, как я слышу голос внутри твоей головы, Тобиус? Так же просто, как я слышу его внутри своей головы уже очень много лет. Разве не ясно? — Великий архимаг стоял к Тобиусу боком и косился на свою жертву желтым драконьим глазом. — Шепчущий преследует волшебников с незапамятных времен, и лишь с пришествием Джассара нам удалось побороть эту тварь. Но вот беда — в ту эпоху, когда Джассар обезопасил волшебников от сего зла, серых не было и в помине. У нас нет иммунитета, дарованного Учителем, поэтому со временем мы начинаем слышать Шепчущего. Лично мне всегда было интересно узнать — что же это за силы, которые он сулил. Поэтому я и связался с Джакеримо. Он ведь единственный из живущих ныне, который уже давно находится с этой заразой внутри себя. Мне удалось обмануть безумца, и те знания, которые я получил, были бесценны. Я нашел способ приручить силу Шепчущего, Тобиус, не давая поработить себя.
Его лицо стремительно менялось, теряя человечность, волосы осыпались сухой хвоей, костная структура деформировалась, тут и там выросли костяные шипы, желтые глаза становились крупнее, нос западал в череп, меняя форму ноздрей, кожа краснела и местами переходила в твердую роговую чешую, вместо ушей появились ложные уши — наросты, которые некогда принимали за органы слуха у драконов; под конец из черепа выдвинулись два длинных кривых рога.
— Ты… более безумен… чем Джакеримо… — Тобиус умирал, кровь заполняла полости его тела и текла наружу, разум туманился, но магия, текшая в жилах, не давала уйти в блаженное забвение. — Вот откуда… откуда в тебе такая…
— Мощь! Да, я всегда мечтал стать драконом, даже прежде, чем узнал о том, кто я такой! Постепенно мое желание сбывается! Прежде мне был неинтересен мой облик — клянусь, родись я трехглазым уродом, ничего не захотел бы менять, но, когда соприкосновение с Шепчущим начало давать такие плоды, я, признаюсь не без стыда, стал больше времени проводить перед зеркалом. Любуясь. Уже сейчас я сильнее любого человеческого мага, которого видел Валемар за последнее тысячелетие. И я стану еще сильнее. Если бы ты последовал за мной, Тобиус, ты бы мог тоже стать таким.